Несмотря на то, что эту импровизированную экскурсию провести для него должна была она, Валера все равно заходил везде первым. Внимательно осматривался, прислушивался слухом и всем телом и только потом позволял ей ступить следом. Все это происходило настолько быстро и пластично, что девушка вряд ли вообще заметила, что идет рядом с живым щитом. А он словно впитывал в себя новые незнакомые запахи и шорохи, разделяя их на будничные и представляющие опасность. Последних пока что не было. Но это не означало, что их нет вовсе.
Зато были каменные коридоры, беснующиеся от сквозняков факелы и изобилие лестниц, как каменных, так и нет, которые действительно меняли направления, как и говорила девушка. Валере стало интересно, хаотична ли эта смена или цикл подчинен какому-то определённому алгоритму. Пару раз они даже встречали кого-то в коридорах. Здоровались и шли дальше. Ужин еще был в самом разгаре и это играло на руку, а встреченные не проявили к ним излишнего интереса.
Это место — Хогвартс — и выглядел странно и пах примерно так же. Странным тут было все: от самого названия до исходящего от стен гудения. Валере казалось, что почти такое же исходит, если встать прямиком под ЛЭП. В конце концов когда-то электричество тоже было магией и лишь потом стало обыденностью. Здесь же создавалось впечатление, что все диаметрально противоположно — обыденность превратили в магию и она была на каждом шагу.
За очередным поворотом показался даже не коридор — что-то больше похожее на туннель, уводящий в непроглядную темень. Факелов было в разы меньше, а сквозняка — больше. Он нес на своих невидимых крыльях холод и запах воды. Валера остановился и посмотрел на Фрэнсис, которая то молчала десятки шагов, то возобновляла свой монолог, заставляя его делать визуальный акцент на том или ином месте, чтобы лучше запомнить. Здесь поворот на кухню, тут ступеньки, ведущие наверх к аудиториях по трансфигурации, эти — к башне факультета, там — поворот к кабинету Зельеварения, а вот тут...
— А это что за коридор? — Валера останавливается и смотрит куда-то вперёд, улавливая угол наклона, — Он ведет под землю? Видишь, как искривляется линия горизонта? — он вытягивает руку параллельно потолку, но кончики пальцев в перспективе не указывают в центр темноты, они словно поддерживают свод, — В книгах про средневековые замки я читал, что всегда строили специальные подземные лабиринты и только хозяева знали, как по ним пройти, чтобы выбраться наружу в критической ситуации. Например, при штурме или осаде. Те же, кто не знал, так и оставались в тех лабиринтах навсегда. — юноша поворачивает голову и улыбается, — Здесь так же? Или менее зловеще? — а затем быстро добавляет еще один вопрос, словно, если не успеет озвучить, то уже и не станет, — Зачем ты вообще пошла сюда учиться? Не было выбора?
Он хотел бы добавить «как и у меня», но это была бы ложь. Выбор есть всегда и у всех. Просто варианты этого выбора могут не нравиться, а потому люди эти варианты либо не видят вовсе, либо сбрасывают со счетов, как только понимают, что они им не по вкусу. Так рождается эта фраза. Про отсутствие выбора. И так рождается очередная ложь. Даже самоубийство — выбор и всегда нужно быть честным, хотя бы с самим собой. Когда-то он прочел у Гюго фразу, что честность ближе всего к величию. Гюго был прав. Валера кинул быстрый взгляд на искрящийся бликами значок и слегка нахмурился. Да, выбор есть всегда — не всегда есть силы его сделать.

«— Но если его не сделаешь ты, выбор сделают за тебя. История всегда движется, мой мальчик, и либо ты идешь сам, либо тебя тащат силой. Не давай им повода и права. Помни, кто ты.
... Караси и щуки... А еще ёрши...»