На этом витражном окне была «Лествица» и тот, кто рисовал её явно симпатизировал Аду. В солнечные дни пламя по-настоящему полыхало, а черти стаскивали оступившихся с таким восторгом, словно рекламировали на ярмарке последнее достижение артефактной промышленности. Святые, напротив, вид имели весьма насупленный и постный, словно бы говорили: «че пришел, идиот?! У нас тут даже проституток не снять!»

Впрочем, сейчас было слишком темно, чтобы увидеть тех или других. Ночь уравняла, положила всех в одну яму, закрыла стекло черным крепом. И где-то в такой же яме спал Риан О’Фланаган, мертвый Пересмешник из Коннемары, и от этой мысли было отчего-то так больно, что хотелось закричать в голос. Впрочем, это, конечно, не из-за него. С чего бы? Риан обычный мальчишка, они даже толком не общались в последние два года. Зачем бы ему, богоизбранному Королю, кого-то жалеть? Он Балор, существо не имеющее души. Это наверное злость. Кто-то убил его человека. Убил, и должен заплатить за это с процентами. Да, это злость. И боль в позвоночнике после гонки. Ненависть к жалкому калечному телу. А ещё зависть к тому, кто нравится сейчас Беллатрикс. Злость, зависть, ненависть. Да, это, конечно, они. Все ждут слабость. Все ждут, что он упадет на колени, испугается, забьется в угол, заплачет, как плакал с Реддлом. Может, это стало известным? Этот позор, что он везет гиппогрифов тому, кому по всем правилам должен был перерезать глотку и вырвать язык? Или то, что он не ответил Рудольфусу на тот удар? Просто смахнул кровь и продолжил завтракать. Или нет, то, что он простил графа Мейо. Слабак. Он разрешил ему поцеловать свой сапог, а должен был поставить этот сапог ему на череп. И теперь они говорят, и смеются у него за спиной вечной улыбкой Риана. Они смеются над ним, потому что он недостаточно… недостаточно что?

Бэрк быстро отер скопившуюся на ресницах влагу. Не хватало, чтобы ещё и Сигнус Блэк заметил, что с ним что-то не так. Нет, нужно успеть, взять себя в руки до того, как Плешивый зажжет последний светильник. До того, как мягкий золотой свет коснется черного дерева панелей, лизнет золото украшений и алый бархат обивки глубоких кресел. Высветит его собственную фигуру, хромую и тощую. Совсем не похожую на горделивый силуэт Короля Карактака.

Что стало с телом О’Фланагана? Бросили ли его в канаве. Или можно ждать голову к воротам?

Бэрк достал виски из бара, но понял, что пальцы слишком трясутся, чтобы прямо сейчас волнение не было заметно. Нет, с виски справится и Плешивый. Это работа домовиков, понимать желания хозяина. Иначе какой в них смысл?

А он должен успокоиться. Сделать глубокий вдох. Сейчас Самайн. Ещё два дня праздника, когда нельзя убивать гостей. Но Адо должен найти тех, кто летел тогда рядом с О’Конналлом. Найти и придержать до поры. Пойло. Девчонки. Или Адо, его прекрасный Золотой Адо тоже был с ними заодно? Может ли он сейчас доверять хоть кому-то? Особенно сейчас, когда Господь уснул и ждет своего возрождения. Они думают, что он слабый. Они все думают, что он слабый никчемный мальчишка. Все. Даже отец.

Бэрк улыбнулся и эта улыбка задрожала, странно скривила губы.
- Почему они все проверяют меня, мистер Блэк? Потому что мне четырнадцать? Или потому что я калека?

Свет уже охватил всю комнату, будто сам собой зажегся камин. Зазвенели, вытаскиваемые из бара стаканы. Плешивый делал свою работу, но не показывался на глаза. Как в тех случаях, когда не в настроении был Король Карактак.

Терренс опустился в кресло с высокой спинкой, оплел подлокотники тонкими длинными пальцами. Тряхнул головой, словно выгоняя из неё лишние мысли. Сделал глубокий медленный вдох. Заставил уголки губ ложится ровнее.
- Простите. Мы ведь совсем не это хотели обсуждать. Хотите виски? Кофе? Сигару?

Хороший выбор. Выбор. Слово, которое на мгновение окрасило всё иначе. О, нет, Бэрк и так не был огорчен этим проигрышем, но слова Сигнуса Блэка перекраивали реальность. Придавали произошедшему новый, глубокий и очень правильный смысл. Такой, который совершенно не стоило зарывать землю. В отличие от тех, кто, возможно, был повинен в преступлении против Короля.
- Прекрасное объяснение того, что я упал с метлы, мистер Блэк!

Терренс вдруг засмеялся, влажно обнажая зубы. Потом подался чуть вперед, лишь на секунду морщась от боли в спине.
- Более того, какой удачный победитель подобрался! Если бы я обогнал всех, я был бы жадным. Если бы меня обогнал Макграт, все бы говорили, что он мой фаворит. А Грэди О’Конналл… он мне никто. Не мой вассал, не мой деловой партнер. Просто случайный парень, который умеет хорошо управляться с метлой. И, значит, гонка была абсолютно честной. Больше того!
О, да, раз уж они начали говорить о пользе, то стоило раскрутить произошедшее до последнего сикля. На все пятьдесят тысяч золотых галлеонов. И ещё на столько же сверху.

- Кровь в нём настолько разбавленная, что теперь я пойду к Дамблдору и Нобби Личу и буквально помашу перед их носом своей лояльностью. А, если я уже доказал свою лояльность на деле, то можно подумать и о будущем. Парочка новых государственных контрактов прекрасно пополнит мой бюджет.
Конечно, он уже отправил Личу письмо и так. Конечно, он уже и так ручкался с ним на Мабоне. Но теперь это ещё одна прекрасная тема для беседы и ненавязчивых комплиментов тем, кто “всего добился сам”. И, при удачном стечении обстоятельств, он выловит Господина Министра, как рыбу сачком, и подаст к столу Великой Ирландии ещё до начала Йоля.

- Пожалуй, с Вами вместе мы могли бы выиграть даже выборы в Британии. Особенно, если бы предложили альтернативным кандидатам денег... или уютное место в подвалах Кастла. - Плешивый уже разнес огневиски, и Бэрк со смехом приподнял свой бокал - Ваше здоровье!

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-06-18 11:57:19)

Не то, чтобы Терренс стеснялся курить при Сигнусе Блэке. После шутки с Ивом Розье, о репутации волноваться не стоило. Сцена в библиотеке красноречиво намекала, что однажды француз в порыве очередного праведного возмущения во всеуслышание заявит, что Король Коннахта большой любитель травки и парней. И, конечно, травка сняла бы боль куда лучше виски, расслабила плечи и мышцы. Но второй раз за день было бы слишком много даже для него. И потому пришлось сделать большой глоток виски.

Это была любимая марка Короля Карактака, но причин такой любви Терренс пока не понимал. Горели все сорта почти одинаково хорошо. Одинаково хорошо обжигали горло, и куда легче шли с кофе и сливками. И так же одинаково ударяли в голову, заставляя на некоторое время мир вокруг шуметь и покачиваться, маскируя за этими волнами боль.

Бэрк на секунду шумно выдохнул, хотя, конечно, Главе Рода стоило бы пить огневиски, как чай. Пристроил бокал на подлокотнике, прислонил к опоре ноющий позвоночник.

- Почему же не интересуют, мистер Блэк? Вы же вроде бы любите науку, а тут их сразу целых три.

Терренс поймал взгляд собеседника и улыбнулся. Не то, чтобы Сигнус Блэк немедленно хотел узнать детали, но затыкать подвыпивших ирландцев могут разве что крепкие подзатыльники от их ирландских жен.

- Ну во-первых, наука о человеческих общностях. Если все кандидаты ваши, то совершенно не нужно склонять выбор избирателей намеренно. Вы можете создать чистый и незамутненный эксперимент, в котором можно оценивать влияние громких лозунгов на общественные умы. Происхождение кандидата. Или вот его чистоту крови. Кто лучше справится? Грязнокровка, полукровка, а, может, младший отпрыск незамутненно-чистокровного рода?

Во-вторых, статистика. Вы же должны просчитать, сколько и какого типа избирателей у вас будет. Понимать, что вы закрыли своими предвыборными кампаниями ожидания всех категорий интересующих вас масс.
Ну и…

После виски впалые щеки Бэрка утратили болезненную бледность, губы порозовели, а в золоте глаз заплясали огненные искры.
- Арифмантика! Нужно распределить ваши вложения в кандидатов с учетом предстоящей доходности так, чтобы в итоге все равно остаться в плюсе. Разве же это не прекрасно само по себе, мистер Блэк?!

- Управлять одним единственным человеком… - Бэрк на минуту наклоняет голову набок, пробует эту возможность на вкус. Он тоже что-то умеет. Во всяком случае, знает рецепты. Но нет, у него это слишком коротко. Топорно. Грязно. Герцог Сассекса о чем-то другом. О чем-то изящном, как иллюзии Стеффана Розье. О чем-то, что навсегда входит в душу, как… боль.
- Да, это великолепный навык. Особенно, управлять тем самым человеком, кто управляет потом миллионами.

Терренс поднимает бокал и  улыбается. Герцог ему нравится. Он кажется спокойным, надежным, внимательным. Да, наверное, это тоже иллюзия. Но она кажется такой настоящей. Такой притягательной. Быть может, это тоже часть того самого таланта. Фамильного искусства Блэков.

Или все дело в виски?
Адо приложил столько усилий, чтобы привести в чувство своего короля после гонки на метлах. Кажется, его старания пошли прахом.

- Вы правы, мистер Блэк. Я люблю власть. Люблю деньги. Не зря кровь, крест и золото на гербе моего Рода. А ещё я люблю вашу дочь.

Да, Беллатрикс выбрала другого. Да, это было так явно. Так на глазах у всех. Да, герцог не заметил бы этого только если отчего-то ослеп на оба глаза. Но разве это что-то меняет?

Будет ли он выглядеть слабохарактерным дурачком? Возможно. Но он и так слабохарактерный дурачок, раз позволил кому-то убить Пересмешника из Коннемары и верить после этого в долгую жизнь. Или в легкую смерть.

- И вы ведь не просто так сказали мне  о новом Наследнике. И не просто для того, чтобы я не вздумал набиваться вам в зятья. Было же и ещё что-то, верно?

Бэрк смотрит на своего собеседника. Внимательно. Пристально. Цепко. Золотом сокола. Синевой?
- Может, в этом вашем «камерном эксперименте» осталась роль и для меня?

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-06-21 14:27:39)

Герцог Сассекса злится? Почему? Бэрк не понимает причины, лишь смотрит на то, как волнуется виски в чужом бокале. И, да, если бы этот глухой стук стекла раздался под рукой его собственного отца, через секунду он, Терренс, уже хрипел бы от удушья, пытаясь сопротивляться магии с тем же отчаянием, с каким сопротивляются упавшей на плечи скале.

Но Сигнус Блэк здесь не король, и потому все ещё очень вежлив. И это приятно. Чертовски приятно. Почти восхитительно. Терренс невольно приподнимает в улыбке уголки тонких губ.

- Значит, роли для меня не придумано? Очень жаль. Соглашаться сейчас было бы приятнее, чем навязчиво предлагать самому. Но я предлагаю. Если Беллатрикс будет нужна помощь, я сделаю для неё, что смогу.

Может ли он много или мало? Наверное, зависит от точки зрения. От задачи. От способа. От расстановки других шахматных фигур. От места на поле. Слишком много факторов, которые пока неизвестны ему самому.

Единственное, что Бэрк понял почти наверняка, так это то, что отец Беллатрикс от него не в восторге. Из-за излишней прямоты. Или из-за этого «я люблю», сказанного без приличествующего случаю заикания.

Герцог Сассекса хотел бы говорить с четырнадцатилетним мальчиком? Таким, какого видел Стеффан Розье? Но он не мальчик. Он Балор. Владыка мертвых. Король. Что уж теперь поделать?

- Третье - Господь. Но что бы я ни называл, это будет значить «Ирландия». Богатая, сильная и свободная. Это цель моей жизни и та причина, по которой Керн вернул меня в мир.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-06-23 18:35:45)

Нравится ли ему действовать по указке? Может и да. Ведь Сигнус Блэк говорит без контекста. А он важен, так важен, так жизненно важен, что вне его любой из ответов становится ложью. И Бэрк на секунду прячет улыбку за прозрачным бокалом. Не делая глотка, только смачивая губы. А после - возвращает собеседнику взгляд и слегка пожимает плечами:

- Зависит от роли. Когда мой Господь велит мне стать Королем всей Ирландии, я подчиняюсь. Подчиняюсь с охотой.

Боится ли он? Боится ли он, если озвучивает волю Бога так часто, что только ленивый о ней не знает. Разве кто-то не принял? Разве кто-то посмел пойти против Бога?

Да, Пересмешник из Коннемары. Это больно, так больно, так больно. Но он найдет того, кто это сделал. И боль до последней капли вернется. Наполнится огнем и ядом. Растечется по венам Убийц. Они сами попросят, заплачут о смерти. А, когда их черепа лягут к подножию алого трона, больше никто возроптать не посмеет. Прах к праху. Тлен к тлену.

Но Сигнус Блэк снова о Беллатрикс. Поговорить с ней? Они говорили. Но, может быть, это должно быть тайной. Он поговорит ещё раз, если Глава благородного Рода отошел от дел вовсе. Да, поговорит. Почему бы и нет? Может, так даже лучше. К чему беспокоить того, кто не хочет? Бэрк просто кивает, принимая чужие слова.

Вопросы про Бога сложнее. Или проще? Или это виски качает комнату, делая всё простым, черным и алым?

- Вы любите дочерей или дышать, Мистер Блэк? В Вашем вопросе слышится что-то похожее.

Как лучше объяснить свою мысль? Тому, кто не знает Господа в своём сердце. Тому, кто не может осознать, ощутить Его силу? На мгновение Бэрк сводит на переносице темно-рыжие брови, отыскивая подходящие слова и фразы.

- Когда я не исполню волю Великого Бога, я просто умру. Без всех этих сомнений и необходимости делать выбор. Но… - на мгновение Терренс улыбается, влажно сверкает зубами - Бог знает прошлое и будущее, слова и мысли. Он велик и всеобъемлющ. И, если я всё ещё жив, то значит,  всё будет правильно.

Он мог бы добавить, что Керн сам её выбрал. Иначе откуда это темное пламя? Откуда фразы про Круахан Ай? Но с Сигнуса Блэка, пожалуй, хватит и сказанного. Тем более, есть новый вопрос. И он куда интересней, чем то, что когда-нибудь скажет О’Брайен.

- А вы не боитесь, что после вашей смерти, все прочие Блэки, те, у кого есть свои сыновья, кто тоже формально имеет право, наплюют на Ваше решение. Пойдут в суд. К Министру. К очередному английскому воплощению короля. Есть ли у вас что-то, что могло бы сделать наследование девочкой легитимным?

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-06-27 21:33:15)

Голос собеседника так приятен. На мгновение Бэрк закрывает глаза, и открыть их назад так трудно, так мучительно трудно. Сигнус Блэк говорит о корнях, истоках. И ведь правда, он ничего не знает о девушке, которой хотел обладать. Откуда они пришли? Откуда взялись три ворона на гербе? Он смотрел на карту, прикидывая чужие земли. Пытался узнать годовой доход… прочувствовать золото, вместо души. Кто они?

Женщины имели право наследования. Как кхаси. Те, рядом с которыми нашли последнюю книгу для лондонской лавки. Возвращение к истокам. До Старого закона. К тем, что древнее всего. Древнее культа Великого Бога. Там, где была только Темная Матерь, из чрева которой родился весь мир…

Бэрк вертит чужие слова на языке, и вдруг улыбается. Сияя золотом взгляда. Да, он спрашивал Беллатрикс о будущем. Но её ответ был иным, другим. О любви, об общности, о нежелании проливать кровь тех, своих. Она медлила, когда он говорил о войне. Её отец мыслит иначе. Он идет по пустому залу, и от шагов гремит эхо, чудесное эхо Ада Балора.

Бэрк щелкает пальцами, заставляя воздух рядом с подлокотником кресла вздрогнуть, проявиться мохнатыми ушами домовика. Командует тихо:
- Кофе. И зеленый флакон с верхней полки в моей зельеварной.

Воздух пахнет кровью и инеем. Сигнус Блэк говорит о войне, о танце Самайна. О луне, безудержно синей. А после - неистово-красной. Они вернутся к истокам. И, значит, вернутся и те, остальные Блэки. Вскинут руки с кинжалами друг против друга. Чья правда достойнее. Кто должен наследовать в силу традиций.

- Коннахтом правила женщина. Божественная королева Медб. Она до сих пор спит на нашей земле и пирует в её чертогах. Непреклонная и свободная… как она.

Бэрк улыбается. Медвяная. Огненная. Кровавая. Как Беллатрикс. Такая же.

- Я ведь ещё не сделал Вам подарок на Самайн, Мистер Блэк. Что-то такое, чего больше нет ни у кого в целом мире. И что будет Вам гораздо нужнее, чем мне.

Чашка кофе и пузырек появляются под рукой, но Терренс кивает, и пузырек возникает рядом с креслом Сигнуса Блэка. Рядом с такой же чашкой.

- В Британии делать такие подарки не принято. Но ведь мы не в Британии, правда? Это «Слезы Господа». Одна из последних вещиц, которую сделал мой покойный отец.

Должен ли он объяснить, рассказать о свойствах? О том, как быстро, и в мучениях ли… Но разве глава Отдела Тайн не любит сюрпризы и тайны? Он сам любит тайны. Такие. Другие. Бэрк улыбается и золото его глаз сияет, переливается болотным огнем:

- Расскажите мне о вашей семье. Той, до всего. До Старого закона. В истоках.

Уверен ли он? Он часто бывает неуверен. В реальности происходящего. В том, как точно трактовать Знаки Великого Бога. В собственных знаниях и источнике этих знаний. В том, жив ли с Литы по-настоящему. Но нет, не в действиях. Больше нет. Не в действиях, не в словах, не в желаниях.

Он хочет сделать подарок. И хочет послушать историю. Что в этом такого? И, конечно, он мог бы приказать Плешивому найти такую свечку, под которую Сигнус Блэк стал бы говорить до позднего завтрака. Но кивает на те, что горят в канделябрах. У Короля мертвых есть дела там, по другую сторону замковой стены, и времени до утра просто нет. Но, кто знает, быть может это отличный повод встретиться снова?
Недосказанные истории жгут ладони, как темное пламя.

- Какой у Вас интересный способ измерять время, Мистер Блэк. Свеча как жизнь. Короткая, длинная, белая, алая. Всегда конечная.

Бэрк улыбается, делает большой глоток кофе - жалкая попытка удержать здравость мыслей.

У них будет в золотом подсвечнике, как все в этом доме. Кровь, крест и золото. И пока огонек над ней ещё не зажегся, Терренс добавляет с кивком на флакон:

- Я уверен. Будьте уверены и Вы. Я не знаю всего рецепта. А отец редко варил противоядия. Это казалось ему…  смешным.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-01 01:14:19)

Про норманнов он знает. Да, его предки тоже были одними из них, тех. В погоне за своей Благословенной плутали, искали пути, забывали о цели. Возвращались. Всегда возвращались. С новыми копьями и щитами. С заклятыми друзьями. Чтобы взять в ладони, вкусить. Отдать  поцелуй, пахнущий сталью и кровью. Моя.

Ещё до норманнов. Раньше, гораздо раньше. Фоморы и сиды. Балор против Луга. Но нет, ещё раньше, когда пришли они с моря, покинув стеклянную башню Коннанда. Взращенные возлюбленной матерью Домну - колыбелью Бездны и Хаоса.

Да, он знает. Он один из них, тех. Он Балор. Сколько бы мало в нем ни осталось того, первородного яда и пламени, он помнит, кто он. И помнит, что венчан с этой землей кровью и сталью, болью и золотом. Моя.

Другое дело те, кто были теми, вторыми в свите Вильгельма. Когда-то пришедшими с юга.

Женщины. Колдуньи. О них Бэрк не знает. Что было южнее? На юго-западе от Нормандии?

Италия? Рим? Тот самый, первый, Великий? Но кто был там? Какая богиня могла насылать проклятия? Ведь Сигнус Блэк кажется говорит о проклятии. Кто мог сохранять за собою власть, если правили Римом мужчины? Бэрк не силен в пантеоне тех, уже забытых божеств. Но их Юпитер вполне патриарх.

Но может быть дальше? Раньше? Колхида? Там, где жила Медея. Безумная, бешеная, заставившая считаться с собой даже богов.

Ещё дальше? Индия? Царевна Мадхава, дочь вселенского царя Яяти? Шикхандини, принцесса Панчала, повергнувшая великого Бришму на ложе из стрел?

Бэрк разглядывает черные волосы Сигнуса Блэка, его выразительный профиль. Но любое предположение кажется зыбким. Туманным. Оспоримым. Но ему и не нужно предполагать и доказывать. Только слушать. Хотеть узнать продолжение. И Терренс улыбается, добавляя просто, на выдохе:
- Хочу. Конечно, хочу, мистер Блэк.

С факелом в окружении своры собак… с призраками и мертвецами… змееволосая… Беллатрикс Тривия Блэк…

Терренс на мгновение смотрит куда-то внутрь своего бокала с виски, медленно перекатывая мысли, как янтарный напиток. У него ведь есть эти факелы, зажженные в Самайн. Есть даже призраки. И синяя луна, там, по другую сторону витражных окон. Ослепительно-синяя луна мертвых. Он не видит её, но чувствует каждой клеточкой, словно свет её проникает сквозь спинку высокого кресла, сквозь плотную траурную одежду. Касается неприятно-худого, нескладного тела. Проникает сквозь кожу, до цели, до сердца…

Есть ли здесь Рим? Его остатки, осколки. Или все то Господь Бог Керн. И та, вторая, темная, лунная, обжигающая зимним холодом после Самайна. И после - расцветающая в Белтейн, открывающая навстречу объятия юной чарующей девой?

Сила, без веры. Тьма, лишенная Господа. В голосе Сигнуса Блэка почти чувствовалась эта гордость за то, что он - сам по себе. Творец своей судьбы и мера всех вещей. Но было ли это правдой? И была ли их нынешняя сила, той, прежней? Или только осколком, камешком, каплей. Тенью былого могущества. Бриллиантовой пылью от тени бриллианта.

Ведь все же не зря они встретились. Так. Случайно. Перед Самайном. Накануне того, чтобы вернуть и вернуться к прошлому. К тому, что там, в фамильной истории Блэков. И дальше, ещё дальше. За первым слоем магии, за гранью миров и тонких материй.

Не зря Беллатрикс вспыхнула темным огнем, стоило лишь произнести про Круахан Ай. Она нуждалась в нем. Несла эту искру в крови из поколение в поколение, чтобы восстать, вернуть, воплотить…

Бэрк задумчиво делает глоток, скользит взглядом к огоньку свечи, и к огню взгляда Сигнуса Блэка. Медленно-медленно, словно во сне. Наверное, герцог Сассекса пришел бы в ужас, вылил бы яд ему в виски. Но разве будущее не предопределено? Не все, но то, которого можно было достичь. Достичь, если биться.

- Не сочтите за оскорбление, мистер Блэк, но у меня другая позиция в части религии. И с моей точки зрения, отрицание Бога ведет к… - он медленно подбирает нужное слово, хотя, может, и вовсе не стоило их подбирать. Промолчать, улыбнуться. Быть скромным и вежливым. Хотя бы пару часов в году - нарушению естественного хода вещей. Нарыву. Или, напротив, нищете. Ты как будто тратишь, но не растишь. Запираешь в себе то, что должно циркулировать в согласии с миром, словно цветок в тяжелом шкафу. Быть может… стоит вернутся к традициям целиком? Зачем брать всего половину, треть, четверть?

Нет, это не те, неправильные слова. Но, может, другие?

- Есть ведь большая разница, умер ли недовольный потому, что его отравил Сигнус Блэк. Или же умер по Воле Гекаты. Познав гнев Великой Богини. И, если от первого поможет жалоба в Аврорат, то что спасет от второго? Что, кроме необходимости встать на колени? Кроме желания приобщиться, стать частью? Даже вы… - Бэрк не угрожает нет, просто пытается донести свою мысль. Но это так сложно. Неожиданно сложно. Все дело в виски? Или в… луне?
- Вы сильный и умный… но готовы ли сами воевать против воплощения Бога? Знать, что гнев его настигнет не только вас самого. Всех, кто вам дорог. Готовы?