Настроение не заладилось с утра.
Ещё вчера Андромеда почувствовала то самое непередаваемое, иррациональное, прохладно-тревожное "что-то не так". Привычный, хорошо распланированный, удобный распорядок бытия вдруг начал давать сбой на ровном месте; это проявлялось в мелочах, на первый взгляд не стоящих внимания. В невовремя развязавшихся шнурках, в чьей-то неудачной шутке, случайно долетевшей до слуха, в беспокойстве Фриды*; детали сыпались друг на друга, предвещая прорыв в полотне реальности. Андромеда наизусть знала, когда и какой у неё урок, и всё-таки вчера вдруг почему-то пришла на трансфигурацию вместо травологии; удивлённый взгляд профессора Дамблдора из под очков-половинок заставил её почувствовать себя так, как будто она вдруг оказалась в какой-то другой вселенной. Другой — это такой, в которой её быть не должно, но тем не менее она там появилась и тем самым внесла дисгармонию в ход событий.
— Вы перепутали расписание, мисс Блэк? У вас сейчас должна быть травология, насколько мне известно
Пробормотав несвязное извинение, Андромеда успела бросить взгляд в аудиторию. Золотистая макушка Ива Розье была подобна маяку, пылающему во тьме, и всё произошедшее до этого момента вдруг померкло. Стало ясно, почему она здесь. Из-за него. Вот только поговорить об этом с ним вчера у неё так и не получилось. Да и как было к нему подойти? Что сказать? "Мне кажется, что происходит что-то плохое"? Достаточно было и того, что при виде Розье Андромеда теряла вдруг всю свою уверенность, превращаясь в смущённую, напуганную собственными трепетными чувствами девчонку. Влюблённую девчонку.
Не привыкшая игнорировать собственные ощущения — это могло обойтись очень дорого — накануне вечером Меда достала одну из своих колод и уверенной рукой выбросила на стол несколько карт; семёрка мечей, десятка мечей, Башня и Луна. И поверх — восьмёрка жезлов, которая обещала весь этот букет в самое ближайшее время; было ясно, что события будут развиваться стремительно, больше того — процесс уже в разгаре. А она узнала об этом только сегодня.
Вчера.
Сейчас же Андромеда сидела за столиком в "Трёх мётлах" — одна, что было само по себе нетипично; ведь у неё без счёта знакомых, друзей, да просто тех, с кем можно весело провести время. Ключевое слово — весело. А с кем его проводить, когда наоборот? При том, что ты даже причины толком не знаешь. Паршивое чувство, надо сказать! И вот именно сейчас очень хотелось поговорить с кем-нибудь, просто чтобы не держать всё в себе.
Да что всё-то? Ничего ж не происходит
Однако, оно происходило. Где-то на глубине, там, где ей было не видно. И от этого становилось не на шутку тревожно.

*Фрида - ящерица

Отредактировано Andromeda V. Black (2025-04-24 09:39:13)

Две кружки сливочного пива, со стуком приземлившиеся на столешницу, стали весомым аргументом для того, чтобы переключить внимание с собственных паршивых ощущений на объективную реальность. Да впрочем, переключить Андромеду было не так уж сложно: она не имела привычки слишком увлекаться рефлексией. Улыбающееся лицо сестры и нехороший огонёк в её глазах подействовали благотворно — Андромеда усмехнулась, фыркнула, словно говоря: "да вот ещё, стану я из-за кого-то обижаться" — и потянулась к кружке со сливочным пивом, пряча остатки мрачных мыслей в тени улыбки.
Расстраивать сестру не хотелось, равно как и не хотелось её грузить. Все эти чувства, предчувствия, эмоции — тёмный лес, разобраться в котором и самому-то бывает непросто, а что уж говорить о ком-то другом.
Вслед за улыбкой, вспыхнувшей словно яркий огонёк, радостно пожирающий пучок сухой соломы, последовал тяжёлый вздох. За ним - на жестком контрасте - меткий, быстрый взгляд, весёлый, но...
Слишком блестящий.
Если бы всё было так просто! Если бы можно было просто взять и прибить того, из-за кого ей так тревожно! Признаться, Андромеда не возражала бы против того, чтобы прибить даже не этого кого-то, а собственные чувства, которые не доставляли ей сейчас ни капли радости.
— Да если бы я знала — говорит наконец она, поднимая кружку сливочного пива обеими руками и поднося прохладное стекло к губам. Ровный, тягучий, глубокий вкус, сладкий, но не приторный; от него сразу становится теплее, и вместе с теплом приходит предположение, вера, что всё не так уж плохо. Это просто невозможно в принципе, когда рядом есть кто-то, готовый убить твоего обидчика.
— Плохой расклад на картах и очень неприятные предчувствия. Должно произойти что-то, что разрушит мою привычную жизнь.
И это как-то связано с моим женихом.
— Я редко ошибаюсь, к сожалению. Что-то происходит, оно касается меня, а я даже не знаю, что это. Терпеть не могу неизвестность.
Того, что сестра может над ней посмеяться, Андромеда не боялась; это исключено. Она давно уже привыкла говорить о своих ощущениях открыто; ведь это была её часть. Как музыкальный слух или математическое мышление. К тому же, вот сейчас она смогла очень чётко и ясно сформулировать то, что её беспокоило. Неизвестность.
Врага надо встречать лицом к лицу. Когда же он прячется в тени — ты этой возможности лишаешься.

Беллатрикс говорит странные вещи. Разрушать привычное — неплохо? Нет, Андромеда и сама в глубине души так считала, и всё же старалась не озвучивать подобные смелые утверждения вслух, да и разрушать что-либо ей пока ещё не приходилось. Ну нельзя же назвать революцией её утренние полёты на метле или занятия фехтованием? В их семье, насквозь пронизанной традициями, было принято сохранять и блюсти, а уж никак не рушить; и при всём своём свободолюбии Андромеда искренне старалась быть достойной представительницей семьи Блэк. Единственное, что действительно могло толкнуть её на скользкую дорожку — это договорной брак с неприятным ей человеком, но Меде повезло и здесь: лучшего суженого, чем Ив Розье, трудно было пожелать. Сам того не зная, её юный жених служил надёжным предохранителем от разного рода импульсивных глупостей, удерживая опасно-бурный темперамент Андромеды  в пределах допустимых берегов. И для этого ему даже делать ничего было не нужно — достаточно просто быть. А сейчас? Что такого должно произойти сейчас, чтобы эта дамба — эта вавилонская башня — рухнула?
Андромеда внимательно слушает сестру и конечно, отмечает нетипичную тему для беседы. Слова Беллатрикс жирно падают в и без того тяжёлую копилку под названием "не так, как всегда", и реальность уже не просто постепенно меняется: она трещит по швам.
Сестра что-то знала. Иначе не стала бы задавать вопрос, как будто призванный подвести Андромеду к чему-то; или быть может, Беллатрикс сама оказалась в сложной ситуации и нуждалась в совете?
Улыбка была здесь неуместна — слишком серьёзные вещи они собирались обсуждать.
— Счастья?
Меда обхватила руками плотное стекло стакана; вопрос здесь был не в счастье. А в том, насколько жалким человеком нужно быть, чтобы удерживать рядом с собой кого-то против его воли.
Андромеда думала недолго.
— Это омерзительно — уверенно изрекла она, внимательно глядя в лицо сестры и как-будто параллельно размышляя, что на самом деле имела в виду Беллатрикс, формулируя вопрос вот так. — Я бы никогда не стала удерживать того, кто меня не любит.
Конечно, можно было вспомнить разговоры с матерью, которая не раз говорила, что настоящая любовь мало общего имеет с влюблённостью, всегда сопровождающейся бурными излияниями чувств.  Любовь — это прежде всего то, как ты действуешь, а потом уже твои эмоции, как следствие этих действий. Но у Андромеды не было такого опыта и слова матери пока что оставались умозрительной и недосягаемой теорией; зато юношеского максимализма хватало в избытке, и говоря "никогда" она совершенно искреннее в это самое "никогда" верила.
— Но почему ты спрашиваешь о таком?
Ты влюбилась?
Любой может влюбиться и Беллактрикс, конечно, не исключение. Но всё-таки спрашивать напрямую было пока ещё рано.

Андромеда не знает, как это — когда кто-то успешно кого-то добивается; не знает она и того, как именно это нужно делать, и стоит ли; а если нет уверенности, то все попытки обрести взаимность будут обречены на провал. Да и Ивен Розье — не девушка, чтобы его добиваться. Сложно было даже представить, чтобы ему понравилась навязчивая особа, идущая к чужому сердцу напролом. Может быть, с кем-то другим она бы так смогла; с кем-то, кому это действительно нужно. Но Ивен...
Ивен?
О нём же речь?
В груди разливается лёгкий холодок, когда Беллатрикс произносит имя младшего Розье. Сейчас трудно понять, какие именно чувства вызывает у неё монолог сестры, и пока Андромеда пытается, холодок усиливается. И вдруг одним броском захватывает в обжигающие сети встрепенувшееся сердце, словно убийца, выскочивший из тёмного переулка. Какое-то мгновение Меда ничего не видит и не слышит, кроме глухого стука в ушах. Прикосновение тёплых пальцев Беллатрикс возвращает её в реальность, и первое, что совершенно точно чувствует юная Блэк — тугой комок в горле и невозможность (или нежелание?) вымолвить хотя бы слово. Она расстроена, шокирована, удивлена? Ни то, ни другое, ни третье; чувств гораздо больше, но они так плохо осознаются и их так много, что она даже не понимает, что есть что. Сестра говорит что-то про выбор, решения и силу, которой нет у Ива Розье.
Теплые пальцы Беллатрикс, переплетающиеся с её пальцами, сообщают принятие и поддержку, что бы ни случилось, и это действительно помогает Андромеде проглотить первые и самые неприятные секунды, комом вставшие на её пути вперёд.
— Вы с ним об этом говорили? — произносит она наконец. С трудом. 
Слёз пока нет и скорее всего, не будет; только холодеют кончики пальцев, да и не только они. Будто тело потеряло связь с разумом, контролирующим его. Будто его отрезали. А может и будут слёзы, просто пока ещё она и впрямь не понимает, что происходит. Да, Андромеда слышит слова сестры; да она разумеет их умом, но сердце трепыхается в силках, надеясь на то, что это просто какое-то недоразумение, на то, что это неправда. Что - это? Сестра не говорит ничего ужасного. Но почему тогда так больно?
— Он тебе это сказал?
Она не готова думать ни о том, чего хочет от Ива Розье, ни о том, насколько это и в самом деле мерзко —  навязываться, стараясь продолжить путь к сердцу человека, далёкого от тебя как Альтаир от Сириуса. Ей вообще трудно думать сейчас о себе. Почему-то намного важнее понять, чего хочет Ивен. Если он хочет разорвать помолвку, но не имеет на то сил, тогда она сделает ему этот подарок и разорвёт сама. Во имя любви.
При этой мысли сердце ухнуло вниз, сжавшись до невероятно плотной, тяжелой частицы, сорвавшейся в сингулярность; до невозможности сделать вдох. Что это? Так чувствуют себя люди, когда их отвергают?

Отредактировано Andromeda V. Black (2025-05-16 22:08:16)