Барная стойка плясала и покачивалась под локтями, словно он плыл на лодке. Или точнее, лежал на её дне, устремив лицо к солнцу, а волны несли его дальше и дальше. Куда-то, где река впадает в большое море, а потом край мира заканчивается, и вся эта масса воды падает вниз, прямо с панциря большой черепахи. Сейчас он сделает ещё один глоток, и тоже упадет в эту яму Утгарда. Разбиваясь вдребезги, на тысячу острых граней. Сотню мельчайших песчинок. Не останется ни следов, ни костей. Ну и хорошо. Ну и пусть. Он мог себе это позволить.
Он все закончил.
Закончил рабочую неделю.
Работу в Аврорате.
Все.
Просто положил последний рапорт на стол мистеру Келлеру в конце рабочего дня. А поверх - свое прошение об отставке.
Больше не нужно ничего делать.
Не нужно куда-то идти.
Думать.
Искать.
Быть тоже не нужно. Он все закончил.
Совсем.

Голова была невыносимо тяжелой, словно налитой чистым свинцом, и Фредерик положил её на барную стойку. Прохлада темного камня успокаивала, словно прикосновение чьей-то ласковой ладони. И от постыдной жалости к самому себе бывший аврор вдруг всхлипнул, чувствуя на щеках горячую теплую влагу.
- Я плохой?!

Сложно сказать к кому именно он обращался, поскольку за окнами уже забрезжил рассвет и оба соседних  сидения пустовали. И даже бармен благополучно откочевал в другую сторону зала ещё в предыдущий подобный заход.
- Почему?

Никто не ответил, и Фредерик, с трудом сфокусировав взгляд на стакане, подтянул его ближе, пытаясь сделать новый глоток. Правда, с щекой на барной стойке это было трудным, и предательский виски пролился, растекаясь по мрамору, капая вниз. Туда, где мятою кучей лежали форменный китель, шейный платок и жилет.

Каждое утро Бауэр тратил время, чтобы выглядеть элегантно. Начищенные ботинки, сверкающие пуговицы. Но сейчас все это стало неважным. Он больше не выйдет из этого бара. Из этого зала. Ему больше некуда и незачем выходить. И потому значения не имели ни расстегнутый ворот рубашки, ни то, что чертов виски дополз по барной стойке до самого лица аврора и сплелся с темными волосами. Феб только невнятно дернулся, вяло пытаясь отползти в сторону, а после обреченно закрыл глаза.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-11 23:07:16)

К нему подошла Мира Боунс. Совершенно обнаженная и с распущенными по плечам золотыми волосами. Обняла со спины, наклонилась ближе к уху, ещё ближе и, обдавая горячим дыханием, объявила, что никакой она не аврор. И даже не «никакой», а «никакущий». И все это шутка, а на самом деле она переводится в секретариат на первом этаже.

И в это мгновение Фредерик Бауэр блаженно улыбнулся во сне и причмокнул губами. Он, конечно, хотел бы большего. И даже готов был на большее. И даже немедленно встал бы с барного стула, если бы не эта свинцовая тяжесть на веках. Но и так было тоже очень и очень хорошо. О, да, Мира Боунс, расстегни уже брюки, скользни внутрь ладонью, обхвати его пальцами…

Впрочем, через секунду, что-то произошло. Феба грубо подхватили под руки и вытащили на холодный воздух, разрушая хрустальную красоту момента. Лишая и последнего из оставшихся в его жизни удовольствий - забвения.

Бауэр вяло дернулся, изрекая что-то между: «Кто вы вообще такие, черт побери?!» и «Вы не имеете право трогать представителя государственных структур!», нашедшего отражение в длинном, но очень угрожающем:
- Ммммммммм?!

Которое, впрочем, вместо того, чтобы преисполнить ужасом сердца этих… хулиганов? Заставило их, кажется, даже ускорить шаг.
Что они делают? Черт возьми, куда они его тащат?!

- Э!… - Фредерик почти сфокусировал взгляд на ближайшем к нему лице, сложил красивые губы в обиженно-злую гримасу. Но нет, это тоже не помогло. Мелькнули кирпичные стены, и одуряющая вонь мочи и мусорных баков. Они хотят… убить его? Отомстить за то, что он когда-то что-то на них накопал? Это было бы так смешно, что первым в новой должности Мира Боунс узнает о смерти бывшего напарника. Такой совершенно бесславной. И, конечно, ей станет мучительно стыдно. Впрочем…

Чары аппарации размазали мысль о том, будет ли это хорошо или плохо. Страха тоже не было. Только какая-то гадливость. Жизнь, смерть… какая ему теперь разница?

Обычно аппарация не доставляла Фебу особых проблем, но сейчас желудок подступил куда-то к горлу, а мочевой пузырь предательски заныл о том, что есть вещи, куда важнее всех этих философских проблем. И он было хотел попросить конвоиров ненадолго отвернуться, но что-то случилось и с его головой тоже: он видел теперь не перелесок, не подвал, не дешевый номер в отеле. О, нет! Он внезапно видел собственную квартиру. Больше того, в этой самой квартире, в его собственном кресле сидел Дьявол с лицом Сигнуса Блэка. И что-то говорил ему. И им, тем людям.

Феб моргнул. Но это не помогло. Попытался потереть глаза, но это не помогло тоже. Больше того, этот «Сигнус» что-то говорил ему про выступление. Какое выступление?! Он ни на чем не играет и не поет даже в ванной. Или всё-таки угрожает? Фредерик потянулся было за палочкой, но в руках почему-то оказался флакон. Он должен выпить и стать… кем? Чем?!

О, нет! Никому и ничего он больше не должен. Бывший аврор качнулся вперед, собрал всю свою волю в кулак. Во всяком случае губы его дрогнули, а мутноватые от виски глаза воззрились на соперника.
- Да пошел ты.

Он хотел что-то добавить, но в этот самый момент, тошнота, подкатившая к горлу, стала непреодолимой. Феб только успел наклонить голову, как рвотная масса хлынула изо рта, пачкая паркет, ботинки и когда-то бывшую ослепительно-белой рубашку. В ушах зашумело, на глазах выступили слезы. Нестерпимо запахло кислым. На мгновение стало стыдно. Что про него потом скажут? Но новый виток рвоты выбил эту мысль из головы, заставляя пригнуться. Ниже и ниже. Опуститься на колени, содрогаясь всем телом.

Рвота у него на губах, в носу. Он хотел бы смахнуть ее. Сделать хоть что-то. Но в этот момент вдруг оказывается в воздухе. Обездвиженный и беспомощный, как буйный пациент Мунго. О, да, он как-то заходил внутрь, ещё в бытность стажерства, и теперь сравнение, вдруг вылезшее из глубин сознания, злит даже больше, чем окружающая нестерпимая вонь.
Он издевается!
Глумится!
Проклятая тварь.

Он хотел бы схватить гостя за воротник рубашки. Указать, где здесь выход. Пояснить наглядно, почему трогать Фредерика Элтона Бауэра чревато для цвета лица. Но не может даже шевельнуться. И что тому виной в большей степени - заклятие или алкоголь - сказать сложно, но злость тускнеет, оседает на подходе к губам, и вместо всех колких эпитетов, которыми можно было бы наградить гостя, и всех мест, куда следовало бы его послать, выдыхает только невнятное: Пфффффф.

И это злит ещё больше. Нет-нет. Он скажет, что думает. Чуть позже. Через минутку. Только закроет глаза. Буквально сморгнет. Ещё бы вытереть губы и высморкать нос. И…

Он ведь намеренно его злит? Этим циничным тоном. Этим «оставлять тело». Тихомолова задница, что вообще ему надо?!

Феб делает усилие, пытаясь повернуть голову. Но в этот момент Сигнус Блэк хлопает его по боку. Он… что?!

Жест настолько бесцеремонный, словно он, Фредерик Бауэр, только… да, «тело», с которым можно обращаться, как вздумается. Бесцельное, бесполезное, без пяти минут мертвое тело.

Да что ты, черт возьми, себе позволяешь?!

Он прокричал бы это вслух, но от возмущения голос начисто сел, и губы беззвучно глотают воздух. Но, впрочем, это к лучшему. Да, это к лучшему. Что толку кричать, если не в силах освободиться? Ведь на то и расчет. На гнев. На злость. Но он слишком устал. Даже злиться. И уж точно не хочет радовать своего мучителя.

«Пейте, Фредерик». Фредерик. Не мистер Бауэр. Не аврор или бывший аврор Бауэр. Фредерик. Давно ли кто-то они с Сигнусом Блэком на такой короткой ноге?

Все это странно. Чудовищно. Дико. Невозможно.

«По-хорошему или по-плохому». Как будто с тем, кто обращается с тобой, как с животным, вообще можно договариваться.

Феб кусает губы, раздувает ноздри в надежде избавиться от вонючих кусочков слизи. И все это так омерзительно, мучительно, стыдно, что он предпочел бы умереть ещё вчера. Подраться в баре, упасть виском на угол стола. А впрочем… какая разница? Никто не будет его искать. Никто даже не вспомнит.

Вот только… это не повод, делать то, что говорит его гость. Пить ту дрянь, что он предлагает. Нет. Надо найти способ. Хоть что-то. Избавиться.

Живот уже слишком болит. Ещё с подворотни. Но да, это к лучшему. Это как раз отлично.
Феб кривит заляпанные рвотой красивые губы, выдыхая не то претензию, не то просьбу:
- Мне надо… по нужде. Сейчас.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-17 16:44:29)

Да, он не хочет. Ни по-хорошему, ни по-плохому, ни чтобы вообще его, Фредерика Элтона Бауэра кто-то трогал. Он вообще не затем шел в бар, чтобы какой-то мистер сукин сын потом использовал его, словно тряпичную куклу. И вот…

Тихомолова задница! От поворота комнаты замутило с новой силой, а в висках зашумело. Так что стало даже без разницы, куда его дальше тащат, для чего и каким точно способом. Лишь бы прекратилось это проклятое кружение, размывшее предметы и не вернувшее их на место.

Душно. Черт возьми, как же здесь душно. Он бы рванул ворот рубашки дальше, распахнул бы её всю, лишь бы получить ещё хоть полпяди прохлады. Отопление. Зачем ему отопление? Если он выключит его вовсе, то будет хорошо. Он даже сэкономит. Сколько? Он же помнил, помнил эту цифру. Ну?

Размышления прервало падение. Феб глухо застонал, снова теряя связь с реальностью и пространством. Пытаясь наклонить голову, нащупать виском вожделенную прохладу.

По нужде хотелось неимоверно, и было чистым везением, что все не случилось ещё в момент приземления.
В ванной. Кажется он в собственной ванной. И пусть бы… но этот черт Сигнус Блэк ещё здесь. О, как же он ненавидит этот проклятый голос, делающий дерьмовый день ещё более дерьмовым!

Маггловская монашка в борделе. Какая-то полная херота. Чего там завсегдатай Главнюк из Отдела Тайн? Борделей? Магглов? Монастырей? Что ему вообще нужно? Он даже не мистер Келлер! Хотя, и тому уже совершенно наплевать. Всем. А ему наплевать на них.

А, подержать за…

Что?!

На мгновение стало так мерзко, что Феб даже распахнул глаза. Поганый извращенец! Все аристократы - дерьмо. Долбанутые психи с кружевными манжетами. Бауэр вдохнул воздух, и выплюнул так внятно, как только мог:
- Жену свою… подержи.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-21 18:19:49)

Боль, не то, чтобы сильна. Просто… это очень обидно, не иметь возможности ответить. Припечатать личное мнение прямо к длинному - во всех смыслах - носу Сигнуса Блэка.

“Не нравлюсь”. Это сказано очень мягко. И это совершенно неподходящее слово. “Не нравлюсь.” Голова думает плохо, гудит - от перебранного виски или от удара - не разобрать, но какое слово тут честное? “Посадил бы за превышение должностных полномочий”?

А, впрочем, он уже не аврор, и никогда им не будет. Мира Боунс. Да, наверное именно поэтому. Какой смысл в “варящем котелке”, если повышение получает тот, кто вечерком заскочил в соседний отдел? Некомпетентная. Никчемная. Какая разница? Главное вовремя проявить инициативу. Взять на себя ответственность и тело потного главнюка. Вовремя сосредоточиться на интуиции и чужом члене.

Куда уж ему!

Да и дело не в этом. В самой системе, где он не нужен. Ни с котелком, ни без котелка. Всё это лишено смысла. Больная, гнилая система, которую никто и ничто не в состоянии изменить. Разве они защищают людей? Каких от каких? Кто-то хочет денег от тех, с кем положено бороться. Кто-то, чтобы вечером его провожал высокий брюнет. Вот и всё. Нет никаких преступлений. Нет никакого Аврората. Просто люди по вызову, одетые в форму.

“Мы с вами можем это исправить”. Это как например? С учетом того, что Сигнус Блэк сам такой же, как все остальные. И первым бы трахнул Миру Боунс, если бы она не нашла рыбку повыше.

“Напишите мне!” Ахахах.
Неудачник.

Феб лежит неподвижно с закрытыми глазами. Было бы хорошо, если бы Сигнус Блэк кастанул в него непростительным. Облегчение. Да, это было бы облегчением. Кстати, об облегчении.
Нужно же выполнить хоть одну просьбу гостя?

Горячая струйка медленно течет по ногам, мочит штанину, стекает по белой ванне дальше.

Да, так и вправду лучше.

Он может быть послушным. Может. Или нет. Теперь это совершенно неважно. Зачем это все? Он почти надеялся на драку в баре, но… чертова аврорская форма. Надо было пить в Лютом. Среди тех, кому однажды уже переходил дорогу. Все было бы быстро. Даже без заклинаний. Перышко в бок.

Но он малодушно свернул в ближайший. Надеялся… на что?

Ещё эти цветы. Все из-за них. Он купил их, когда вышел из Аврората. Хотел отправить бывшей напарнице. Мире Боунс. Глупый поступок. Хорошо, что он понял это раньше, чем подписал на открытке какую-то ерунду вроде: «удачи на новом месте». Или, напротив: «доломай там всё». Понял, и со злости выкинул хризантемы в мусорный бак.

Да, черт. Пусть облажается по полной, докажет, что все Главнюки идиоты, и их протекция только на должности без забот. Или, напротив, справится, доказав, что это он хреновый аврор.

Может, он и вправду хреновый аврор? Ведь ему даже не пришло в голову, что Мира может заработать повышение. Мира может. А он нет.

И что ляжет под первого встречного ради…

Зачем это все?

Вода прибывает все выше. Касается шеи. Теплая. Ласковая. И так нестерпимо хочется спать.

Он хотел бы свернуться в клубочек в этой ванной, как в материнской утробе. Вернуться туда, где было так тепло и спокойно. Ведь наверное было. И он точно был там самым лучшим из всех.

Он хотел бы свернуться в клубочек, но не может.
И все же… вода касается подбородка, и от этого прикосновения хорошо и почти что радостно.

Он засыпает.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-08-02 00:27:00)

Ему снилась Мира Боунс. Прекрасная золотоволосая чертова Мира Боунс. Она снова обнимала его в министерском кафе, внезапно, обескураживающе. И он снова не знал, что с этим делать, словно маленький кролик под взглядом королевской кобры. На долю секунды забывал, как дышать. А потом - конченный идиот - обнимал её в ответ… дальше сон исчезал, столики перемалывались о стены какой-то подворотни, и обнаженная Мира вдруг обретала лицо Сигнуса Блэка.
“Оказывается, Вы можете быть таким послушным, Фредерик!”.
Потом и Сигнус Блэк исчезал, а Феб пытался где-нибудь спрятаться, чтобы справить нужду, но его постоянно вытаскивали на середину площади какие-то незнакомые люди. Смеялись и били дубинками маггловских полицейских…

Просыпаться было мучительно. Словно удары и вправду были самыми настоящими. Болела голова, саднило горло. А запах блевотины в воздухе был настолько заметен, что казалось кровать переставили в какую-то подворотню Лютого погрязнее.

Ну, конечно, он вчера пил. Это было последнее четкое воспоминание, остальное казалось продолжением бредовых снов. Сигнус, Мира, бар, ванна…

Феб застонал, перевернулся на бок. Холодная вода. Да,он умоется, и станет легче. Умоется. Приведет себя в порядок. И пойдет на работу. Или какой сегодня день?

Мысли были распухшими и тяжелыми, как набравшее воды пальто. И таким же распухшим казался язык. Фредерик спустил ноги с кровати. Несколько секунд (минут? часов?) непонимающе смотрел на своё обнаженное бедро. Спать без пижамы было негигиенично. Да и попросту холодно. Потом поднял голову и заметил…

Черт! Ему опять мерещился Сигнус Блэк. Может, это последствия алкогольного отравления? Фредерик потер лицо ладонями в тщетной надежде развеять морок. Но морок не пропадал. Напротив, вел себя так, словно решил навсегда обосноваться именно в этой квартире, именно в этом кресле. Нужно было что-то с этим делать.
С ним, запахом блевотины и головной болью. А ещё ужасным всепоглощающим ощущением жажды. И от мыслей, за что схватиться первым, голова разболелась ещё больше, словно кто-то невидимый и мерзкий, загнал ему в висок железный штырь.
Чертова Мира! Чертов Блэк.

Феб скривился и снова застонал.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-08-06 16:10:22)