1. Анри Тристан Лерак д'Юз д'Арсизан имел счастье родиться в самом начале октября, - более того, он родился французом. Честно говоря, последнее утверждение было несколько спорным, но усомниться в его истинности никто не посмел - в свои пятьдесят шесть официальный отец Анри, Пертинакс Аннибал Морис д'Арсизан, по совместительству отец его матери и её сестёр, отличался горячим нравом, крутым характером и скоростью реакции, которой позавидовали бы молодые. Видимо поэтому особенных кривотолков в окрестностях Сен-Савин не возникало.
Семью месяцами ранее Пертинакс д'Арсизан выговаривал своей дочери, Луизе-Марии, заботясь не столько о том, чтобы достичь педагогических целей, сколько о том, чтобы Луиза не вздумала учинить какой-либо глупости, какую, бывает, способна сотворить непорочная дева, променявшая было непорочность на сад земных наслаждений, а теперь вынужденная спешно учиться считать до девяти в одиночестве. Всю горячность аргументов и тяжесть доводов Пертинакс всерьез собирался обрушить на голову заезжего английского дипломата, да еще, как поговаривали, полукровки, которого д'Арсизан никогда и на миг не рассматривал в качестве потенциально зятя. Впрочем, по тому судя, что молодой нахал сегодня и не появился даже перед спешным отъездом на родину, Майкл Август (что за дурновкусие назвать так нечистокровного?) зятем Пертинакса быть тоже не собирался, даже несмотря на прекрасные глаза Луизы, отличные винные погреба шато Юз и, менее всего, на Тристана, которого тогда еще, справедливости ради заметим, Тристаном не звали. Видимо по совокупности самых разнообразных причин нравоучительная отповедь Пертинакса Аннибала заключалась не в том, чтобы убедить Луизу раскаиваться в своем легкомысленном поведении, а в том, чтобы убедить её, что по сути дела ничего плохого не случилось. Был ли старший д'Арсизан рад бастарду, которого неразумная дочь принесла в подоле? О, да. Пертинакс, который не смог зачать себе сына и наследника сам, Пертинакс, который почти смирился с тем, что его внуков будут воспитывать в чужой семье и чужом роде, Пертинакс, до потери человеческого облика любивший свою дочь, был рад и признал младенца своим, только узнав его пол - за мальчика он простил Майклу многое, пусть и не все.
Род д'Арсизан может прожевать и не такое, - сказал Аннибал, и усыновил 'собственного' ребенка официально и по всем правилам - прежде его рождения, пока ушлый англичанин не раскаялся и не пожалел о своем поспешном исчезновении, причины которого Пертинаксу известны не были да, честно говоря, нимало не интересовали.

2. К шести годам магического выброса стихийной магии с Анри так не случилось - зато случился обязательный выход в свет, после которого младший д'Арсизан возжелал получить свою первую палочку так страстно, как это только возможно для ребенка, привыкшего, в общем-то, получать всё, что он хочет. Разговор с отцом едва не довёл тогда Тристана до нервного срыва - не очень приятно осознавать, что из-за того, что твои мама и папа являются при этом отцом и дочерью, магических способностей в тебе может и вовсе не оказаться. Пертинакс д'Арсизан в свои года был очень жёстким, но безусловно мудрым магом, поэтому перед тем, как выбить у Анри почву из-под ног, он все же озаботился тем, чтобы удар несколько смягчить, а сына не переломать: он контролировал его друзей - погодков, не допустил ни малейших слухов, нагрузил подрастающего наследника дополнительными предметами - Анри продолжали гонять по геральдике, языкам, истории и географии, с него не сняли ни единой обязанности по управлению собственным "двором", с которым он управлялся с пяти лет, но вдобавок начали учить алхимии, астрономии и зельям, - предметам, в которых явные магические способности не требовались, предметам, в которых от явного разочарования и недовольства неспособностью Анри справиться с простейшим заклинанием было попросту никуда не деться. Пертинакс Аннибал Морис д'Арсизан, в отличие от Анри, знал некоторые стороны фамильной истории - с семейством д'Арсизан не раз бывало так, что явного выброса не было вообще, а способности просыпались уже в школе, - но упоминать об этом кому-либо запретил и за те полтора года, что оставались до поездки в Шармбатон успел таки добиться своего: капризный и довольно избалованный во всех прочих областях, Анри  научился концентрироваться в учёбе, бороться за право учиться (ради одного часа в неделю занятий с отцом и дедом чарами Тристану пришлось согласиться на три дополнительных (и оттого особо ненавистных) зельеварения - Пертинакс начал с шести часов и торговался как чёрт), пахать ради собственной цели как мул, не обращать внимания на то, завершился ли урок, справляться с нервными срывами, порожденными излишне живым характером - и добиваться своего. Успехи в астрономии и алхимии, а также ненависть к зельям и аллергия на некоторые их компоненты были всего лишь побочным эффектом - собственные магические способности младший д'Арсизан всё же распечатал сам.
Почти в девять лет ему наконец пришло письмо из Шармбатона и он был совершенно уверен, что добился его самостоятельно.

3. Тот (1927) год,  начиная с мая месяца, не могло испортить ничто - на самом деле даже ураган, стирающий Шармбатон с лица земли уже не был бы для Тристана трагедией. Дело было вовсе не в том,  что он хотел учиться в школе, - сложно это уже сейчас сказать, хотел бы или нет, но вот остаться за бортом, просиживая штаны в Юз, пока всех там чему-то интересному учат - нет уж. Анри, добившийся своего и получивший таки письмо, то вышагивал по дорожкам дедова сада словно тетерев (павлинов молодой д'Арсизан к тому моменту не видел ни разу в жизни), то носился под самыми облаками, разгоняя жаворонков (перья с клюва гиппогрифа приходилось перед домом обтирать достаточно тщательно - сестричка Виола-Александра один раз, их увидев, завизжала так, будто это её саму схарчили). Жизнь была прекрасна и даже появление у парадной калитки основного дома "Cailloux de nid" (ворота были с другой стороны) мышеподобного существа с узелком в бледных лапках не могло испортить Анри праздник, так он думал. Сильнее он не ошибался никогда в своей, довольно насыщенной, жизни.
Существо звали Анн и, глядя на ее ситцевое платьишко, водянистые глаза, бледную (заразная небось!) кожу и торчащие угловатые коленки и локти, Анри сперва решил, что это будет новая его горничная. Дед давно обещал ему, что за щенками и соколами в его отсутствие будут смотреть, а для поддержания порядка в жилых комнатах он сможет сам нанять двоих слуг. Но не таких же мышей! Анри первым заметил ее, стоящую столбом у калитки, скатился с гиппогрифа почти на лету, молодцевато разулыбался и порадовал Анн своим решением:
- Ты нам не подходишь. Разве что в большой дом - сестре моей матушке нужно помогать чесать косы. Ты умеешь утюжить ленты?
Почему именно он почти сразу получил затрещину от вдруг оказавшейся за спиной бабушки-мачехи Ульрики, Анри так и не понял. Он еще больше удивился, когда оказалось, что вот это тщедушное мелкое существо надо называть Анна, считать себе равной и не обижать. Не понял и возмутился, принявшись доводить эту бледную моль везде, где только не было везде сующих свой непрошеный нос взрослых. Анри негодовал. Анри дико, бешено, как умеют только южане, ревновал своих, только ему принадлежавших до этого лета, родных. Скорый отъезд казался теперь величайшей несправедливостью - зная, что он уедет они завели себе эту невзрачную молчаливую "сиротку Анн". Возмущению Анри не было предела и он мстил, мстил так, как только может мстить заносчивый, талантливый и целеустремленный мальчишка. За девочку он Анн не считал, поскольку она, в свою очередь, себя как девочка не вела - возможно завизжи она от первых, почти невинных его выходок с лягушками или расплачься, найдя в постели ужа, Анри повел бы себя как подобает галантному кавалеру, но Анн не завизжала и не побежала жаловаться - что окончательно убедило молодого д'Арсизана в том, что она 1) не дама, 2) ему не ровня. Кульминации конфликт достиг, когда Анри, твердо уверенный в собственном происхождении и превосходстве, начал изводить Анн дразнилками и измышлениями на тему её родителей. Да, он был жесток, но довести Анн до слёз было уже, если можно так выразиться, делом чести.
В тот раз всё было не как обычно - Анри, разгоряченный утренней выволочкой от учителя французского и не подумал притормозить на поворотах. Анн почему-то не промолчала, внезапно выложив много шокирующей в своей подробности информации. Но так же не могло быть! Не могло быть такого, чтоб у него с этой малявкой был один отец!
д'Арсизан в нём взорвался яростной тирадой и Тристан решительно засветил лживой поганке в нос. Впрочем, Анри и в кошмаре не могло привидеться, что тихая бледная малявка сможет в ответ сломать ему в драке челюсть. Он, конечно, тоже в долгу не остался, но драться так вот, по-уличному, без правил и в полную силу не умел. Кого из них (и от кого) спасло тогда появление Пертинакса сказать сложно, но сидеть оба не могли еще более чем продолжительное время и, даже если бы ужас нескольких дней сращивания челюсти без помощи зелий выпал бы внезапно из памяти Анри, забыть розги, которые разъяренный дед прописывал наследнику раз в три дня до самого отъезда в школу было решительно невозможно.

4. Гром, как всегда, грохочет неожиданно: шестой курс, до совершеннолетия остается каких-то две недели, но девушки, но свобода, но сентябрьские вечера, прилегающие города и деревушки, сданный зачет по аппарации и компания приятелей, уже начавших отмечать взрослую жизнь. В тот раз Анн с ними, толпой мальчишек, не было, - хватило и того, что Анри единственный был несовершеннолетним. Эскапада на улицы Кагора, почти на родину, где одноименное вино течет чуть не в придорожных канавах, кончилась скверно: даже начало, вполне на первый взгляд невинное, не сулило ничего хорошего - они промахнулись мимо магической части города. Конечно, целоваться с местными девицами (развлечение на один день) можно и в магловском кинотеатре, но вот отбивать девушек у подгулявших матросов в порту города Кагор...
Все пятеро потом говорили, что они только защищались, что матросы были пьяны, что без палочек у них не было ни малейшего шанса. Из пятерых чистокровных кое-как махать кулаками и впрямь умели только двое - Анри и Леблан Лекерк-Ватиро, смуглокожий вьюнош родом из Магриба. Из пятерых шести- и семикурсников несовершеннолетним был только Анри и он, единственный, лишился палочки и со свистом вылетел из школы по результатам Министерского судилища - заклинания, вышедшие из его палочки были признаны опасными, запоминающимися и привлекающими внимание.

5. Получив ощутимейшего пинка, Анри остался один на один, замужние сестры не в счет, с Пертинаксом и вполне понятным бунтарским настроением, которое, однако же, Пертинакс Аннибал Морис д'Арсизан терпеть был не намерен - по его мнению непутевому отпрыску следовало по крайней мере раскаяться, изобразить в Министерстве хоть какое-то подобие признания вины и дома тоже вести себя поскромнее. Род д'Арсизан мог прожевать многое, но здесь и сейчас глава рода поперхнулся. Маленькая позиционная война переросла в активные боевые действия, когда ровно в день рождения Анри, который по замыслу отца должен был пребывать в изоляции дома, раскаиваться и горько сожалеть об утрате палочки был застукан в своём же доме, шумно празднующим с приглашенными из Шармбатона приятелями. Раскаяния в звеневшем от заклинаний доме не было ни в ком, но интересовал Пертинакса только Анри, который, в свою очередь, никак не мог отступить при свидетелях - бомба, зревшая с середины сентября, взорвалась в самых прямолинейных выражениях. Основная часть сказанного прилюдно досужим зрителям была недоступна, - оба д'Арсизан почти сразу перешли со столичного французского на местный диалект и высокую скорость словоизвержения - в конце концов оба они были гасконцами. В любом случае катарсис наступил за закрытыми дверями основного владения, куда любопытствующих не пустили и куда Пертинакс Аннибал Морис д'Арсизан Анри просто-напросто отволок за шкирку - не аппарировал, а именно отволок, трудолюбиво пропахав наследником рода небольшую борозду на паре поворотов.
Для особо любопытствующих скажем, что в этот раз Пертинакс просчитался - слишком много времени проводил Анри с друзьями и в школе, чтобы Пертинакс Аннибал Морис д'Арсизан мог заранее предсказать, как поведёт себя его строптивый наследник. Проще говоря пристыдить Анри не удалось, только довести до той опасной грани, где подростки сперва делают, потом думают: когда Пертинакс ездил по его исключению из школы Анри почти молчал, когда Пертинакс напомнил, что не ожидал такого беспечного поведения и неблагодарности от ублюдка своей дочери Анри терпел, но когда Пертинакс попытался дожать его и подробно объяснил, кто он, Анри, есть, сколько в нём магической крови, и как он, грязнокровный, должен вести себя среди аристократии Анри вспылил. В конце концов по воспитанию и поведению он был не меньше д'Арсизан, чем дедушка Пертинакс - "старые родовитые сморчки в маразме" было самым пристойным выражением.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

В сентябре 1945 Анри становится вольным слушателем Академии искусств, затвор д'Арсизан завершается и Пертинакс, со всеми необходимыми условностями, выводит его в свет. Официальная версия гласит, что наследник рода д'Арсизан долгое время был в депрессии после судебного процесса, а теперь, через искусство и алкоголь, возвращается к нормальной жизни - это, по крайней мере, объясняло его худобу. В ноябре происходит пересмотр дела, Анри даже заново дает показания - спокойно и без лишней суеты - вплоть до демонстрации комиссии собственных воспоминаний. Спокойный двадцатидвухлетний Анри производит на министерских чиновников куда более благоприятное впечатление (он, чёрт возьми, отлично умеет уже это делать), чем давний заносчивый, возбужденный и, чего уж там, довольно истеричный мальчишка.
В результате пересмотра дела "о нападении на маглов в порту" Анри Тристану Лераку д'Юз д'Арсизан разрешают нанять (разумеется, на свои деньги) одобренного Министерством учителя, чтобы летом 1947 быть допущенным до "выпускных" перед комиссией. Статус "несовершеннолетнего" Анри не раздражает, раздражает его то, что уроки будут проходить в Министерстве, а палочку ему пообещали выдавать только на время занятий.

Следующий год он проводит с пользой - успевает и на занятия в Министерство (какое счастье, что "кружаная мука" не является для него запрещённой), и в Академию (односторонний многоразовый портключ - прекрасная вещь, особенно если уметь держать язык за зубами) и даже в небольшой яхтклуб - сперва в Биарриц, потом рядом, в Сибуре и в Сен-Пе-сюр-Нивель, где Анри, по магловским документам, снимает квартирку - "пропадать без вести" после возвращения в мир магии он не собирается, как не собирается, на самом деле, отказываться от не-магического мира. Он хочет оба и часто размышляет о том, какое вообще значение имеет примесь немагической крови, если он, до шестого курса, отлично ухитрялся соответствовать аристократическим стандартам. Размышления эти давно лишились горечи обиды, теперь Анри и впрямь думает, а не перебирает старые болевые точки. Впрочем, отказываться от магического мира он также не намерен и постепенно, очень аккуратно, вплетается заново в политическую жизнь магической Гаскони - в конце концов он наследник одного из влиятельных родов, он должен опираться не только на вес собственной фамилии, но и на личные персональные связи, на собственный авторитет, а его нужно снова зарабатывать после пяти лет "пропажи" - пусть вовсе не с нуля, но заново.

В середине лета переводные экзамены Академии успешно им сданы, из вольнослушателя он переходит в студенты начиная уже со второго курса.
В том же месяце получены первые "капитанские права", но плавать только днём, только по озерам, только с сопровождающим - Анри идет "на повышение" и на новый курс.
7 августа 1947 года Анри Тристан Лерак д'Юз д'Арсизан успешно сдает "экзамен" министерской комиссии по магии - без особого блеска, незачем, но очень уверенно и надёжно.
Впереди два года "условной амнистии" и строгого контроля за заклинаниями - летом 1949, если он вытерпит, его ждет полная магическая свобода.
А пока что Анри успешно показывает себя с трудом выходящим из депрессии художником.

Следующим этапом в истории Анри Тристана Лерак д'Юз д'Арсизана становится обретение профессии - отец и дед прав, если он желает занимать положение в обществе, ему нужно дело. Спор разгорается в другом - Анри желает быть художником. Дед предлагает стать коллекционером, антикваром или, хотя бы модельером. Анри отбивается до марта месяца, - в апреле появляется "Дом д'Арсизан". Небольшой бутик, несколько швей, расторопный помощник и необходимость переучивать руку - его первые эскизы и модели слишком динамичны и не дают разглядеть себя раскройщикам.
То. что они представили через год работы - очень дорого, очень ... необычно, при этом глубоко традиционно и удивительно функционально - на последнем, раз уж ему самому часто придётся носить "это" Анри настаивает особенно и уделяет этому параметру особое внимание. Это нигде не афишируется, но в парадных строгих костюмах от "Дом д'Арсизан" можно ездить верхом на гиппогрифе, бегать по пересеченной местности, ночевать в лесу и потом, как есть, отправиться на посольский прием. Вот разве что нырять и плавать без последствий не выходило - какой бы дорогой и специально тканной ни была ткань, она всё же промокала.