— Верно. Или можете учить меня сами. Вы ведь тоже умеете считать шаги, Милорд?
- Верно. - Том зеркалит ее ответ и кивает на грани видимости, - Но видишь ли в чем дело... В сутках всего 24 часа и за них мне нужно успевать вести двойную жизнь, а это энергозатратно, если хотеть, чтобы по обоим фронтам все было прикрыто и не расползалось по швам.
И это было истинной правдой. Вот и сейчас ходики неумолимо тикали, приближая неминуемый рассвет -  и так будет всегда. Даже в математике не все всегда настолько однозначно.
- К тому же, даже если увеличить количество часов, на этом поприще мы все равно с тобой неудачная партия - слишком большая разница в росте, а еще в длине ног, рук и в весе. Да, потом в бою мы не выбираем себе соперников по сходным параметрам, но на начальном уровне обучения тебе же самой намного удобнее будет с кем-то, кто по этим данным тебе подходит.
Том делает паузу, давая ей осознать сказанное, а покамест снова переводит взгляд на перекрестные деревянные балки потолка. Он не ждет от нее сейчас никаких мгновенных реакций - время этого мастерства впереди, а сейчас все наоборот - тягуче-медленно, вдумчиво, полушепотом... Фундамент не кладется наспех, фундамент строится на века. К тому же Том никогда не был тем, кто громче всех кричит, что хорош во всем и рационально допускает, что обучить ее танцам со сталью кто-то может не в пример лучше. Кто-то, кого учили этому с детства, когда как самому Лорду с детства пришлось учиться совсем иному...
- Значит алое на черном... - мужчина прикрывает глаза, словно смакуя эти цвета где-то на кончике языка - кровь и пепел, а потом добавляет, - Отличный выбор, Трис. Уверен, что юный Наследник Рода Лестрейндж прекрасно справится с началом твоего обучения. Я напишу его отцу - и твоему тоже, кстати, и мы обо всем договоримся.
Последний вопрос заставляет его изогнуть бровь и кинуть на нее диагональ взгляда, черкнув им по многострадальному потолку:
- Ты невнимательно слушала, да? Потому что я уже сказал, что ты не покинешь границ этого дома, пока я не буду уверен, что твою голову не так-то просто будет взломать. Но для этого существует утро, - Том посмотрел на часы и поморщился, - Или уже вечер. До него придется дожить в одиночестве. Рори можешь не звать - домовикам сюда путь заказан, но можешь рискнуть найти пропавшего эльфа Гаунтов. Я почти уверен, что он не убежал, а просто прячется и демонстрирует мне свою активную домоэльфийскую позицию. - здесь Лорд откровенно смеется, качая головой. Он давно привык к подобному поведению ушастых представителей фауны магического мира и некоторое из их поведений перестало задевать и теперь лишь забавляет. По крайней мере, не когда попадает под горячую руку. - Допила? Если да, то спальня наверху в твоем распоряжении. Она там одна - по крайней мере та, что выглядит жилой, - так что не потеряешься. Впрочем, я тебя не выгоняю, но точно сниму рубашку и лягу спать, иначе завтра моя продуктивность будет равняться продуктивности твоего Рори в попытках штурмовать мои барьеры.
С этими словами Лорд поднялся, собирая в охапку чашки и бокалы, желая отнести их в столовую и сгрудить в раковину - до лучших времен.
- Но зато я могу когда-нибудь научить тебя взламывать замки почти любой сложности и быть незаметной в толпе - при чем без всякой магии. Но это терпит.

- Об этом и так не придется беспокоиться - без всяких домовых эльфов.
Том отвечает несколько резко, возвращаясь из столовой. Да, она опять все поняла не так и вывернула наизнанку суть. При этом не став к ней ближе, а наоборот, запутавшись в образовавшихся складках. Под гнетом физической усталости это начинало раздражать - нельзя же быть настолько непробиваемо узкой. Даже девушке. Даже в шестнадцать. Ее не устраивают ответы, не устраивает ее же собственный выбор того, кто на начальном этапе научит ее считать шаги. И возможно управлять своим лицом, а то уж слишком часто оно недовольное.
- Если ты так боишься испачкать руки в вине, то о какой крови мы говорим? - продолжает Лорд, движением пальцев устраняя последствия вспышки гнева с ковра, - И да, спальня принадлежит мне. Как видишь, я не женат, чтобы она принадлежала моей супруге и у меня нет детей, чтобы она была детской. Я мог бы конечно ее украсть, но красть у самого себя скучно и глупо. Поэтому ты абсолютно права - она совершенно не подготовлена, но в комоде есть стопка чистого белья, а у тебя есть руки, чтобы его заменить. - Том перехватывает ее взгляд в момент короткого реверанса и держит, - Запомни раз и на всегда: ты теряешь достоинство только если делаешь что-то недостойное и это слово явно не относится к уборке пятна с ковра или смене постельного белья. Твоя честь не зависит от внешнего - только от внутреннего. Если ты решаешь предать - это марает твою честь, а если ты вынуждена где-то терпеть лишения - нет. Именно поэтому в Церте не будет ни домовиков, ни сов, ни писем папочке - только ты и спины товарищей, которые тебе придется научиться прикрывать - собою. Хватит уже жить и надеяться, что из любой задницы тебя вытащит твой домовик, если совсем припечет. Нет, не вытащит - только ты сама, твои руки, ноги, голова и возможно друг, если он окажется рядом в моменте. А может не оказаться. Учись рассчитывать на себя. Поверь, это отлично мотивирует брать вершины.
Сказав это, Лорд и взгляд ее отпускает и вообще отворачивается, начиная медленно и методично расстегивать запонки на манжетах. На сегодня явно достаточно воспитательных бесед и бесед в принципе. Некоторые истины нельзя просто взять и переложить из своей головы в чужую. Тем более в такую буйную, как эта. Некоторые истины нужно прожить, прочувствовать, чтобы они наслаивались друг на друга и получался слоеный пирог из опыта - только так истина становится значимой и перестает быть только звуками речи из чужого рта. Это как со временем - пока ты не упираешься в то, что не успеваешь - для тебя время лишь тиканье...
- Проснешься - чувствуй себя, как дома. В столовой найдешь, что поесть, на полках - что почитать, пока я не вернусь. Доброй ночи. - сказав это, Том снимает рубашку и вешает ее на спинку стула, задумчиво смотря в окно и возвращаясь мыслями к Салли, ведь ночь темна и полна ужасов.

Его день проходит в очередной раз в суматохе: кто-то бесконечно заходит в приемную, которую он делит вместе со своим другом и начальником Стеффаном Розье, кто-то постоянно присылает конверты с весьма однотипным содержанием, которые приносит секретарь, а он читает, подписываем и отдает ей вновь, чтобы те же самые конверты полетели вместе с неустанно снующими по всем уровням и коридорам Министерства совами в чьи-то другие приемные, где с ними поступят по этой же самой схеме. Но сегодняшний день сурка отличался от предыдущего тем, что Стеффан не явился на работу, а потому Тому, имеющему право подписи за него, пришлось в два раза чаще ставить свою визу на нескончаемом круговороте документов. В какой-то момент он просто закрыл дверь своего кабинета изнутри и молча курил за чашкой кофе, не обращая внимания ни на настойчивые стуки в дверь, ни на очередной шорох крыльев, возвещавших новый идиотский конверт под сургучом с печатью какого-нибудь отдела.
Лорд держал в пальцах чашку и думал, насколько же надо быть идиотами, чтобы не заменить этих чертовых птиц внутри Здания на что-то менее пачкающее все (и всех) своим дерьмом. Хотя бы на сквибов. Так они были бы официально пристроены, имели бы статус работников Министерства и их жизнь возможно была бы слегка радужнее.
Впрочем, в последнем Том был мягко говоря не уверен: тот театр абсурда, что творился внутри этих стен может сделать счастливее только тех, кто болен на голову, а сквибы были обделены магическими способностями, а не мозгами.
Ну да, им же пришлось бы платить жалованье и оно выглядело бы галеонами, а не мышами и горсткой мяса, которыми смотрители кормят этих птиц. И намного дешевле содержать одного человека, подтирающего за ними помет, чем штат нарочных, которые умеют подтираться сами и делают это в отведенных местах, а не на головы окружающим. Какой же чертов бред...
Но как и в случае с предыдущей ночью, стрелки часов были неумолимы и конец рабочего дня все же наступил, провозглашая о себе трелью переливного звоночка, зазвучавшего в недрах приемной. Лорд приподнял голову от рабочих бумаг и посмотрел на часы, что носил на запястье: все верно, пора убираться из этого цирка. Однако убираться он не спешил, зная, что после того, как прозвенел звонок все эти честные чиновничьи рожи, трудящиеся в поте лица на благо народного благополучия, мгновенно подхватят пальто, шляпы и зонтики, а значит риск встретить их всех разом в коридорах и нечаянно проблеваться у Тома слишком велик. Поэтому он всегда задерживался буквально минут на десять и уже после редко кого встречал по пути на свежий воздух, оставляя эту ярмарку тщеславия за спиной. Вот и сейчас он лишь медленно встает со стула и подходит к окну, рассматривая хлынувший поток белых воротничков под черными форменными пиджачками. Он снова смотрит на часы и усмехается: и это спустя четыре минуты после... Спустя еще шесть минут, за которые Лорд успевает самостоятельно разложить по местам бушующий хаос на своем столе, мужчина идет к шкафу и надевает пальто прямо поверх министерской формы - не застегиваясь, лишь оплетая на один замах шарфом шею. На выходе из приемной тушит свет: Лизхен была хорошим секретарем, но и она не мялась ни секунды после окончания рабочего времени и настолько стремительно покидала работу, что частенько не гасила свет, видимо полагая, что мистер Реддл очень в нем нуждается за закрытой дверью кабинета. А еще она ждала ребенка. Том едва заметно улыбается и переступает порог...
...своего дома. В нем царит привычная тишина и хотя Лорд был готов встретить внутри последствия соседства старшей Блэк и скуки, но встречает его привычный интерьер. Ничего не разломано и не раскидано, нет битых тарелок и порезанных в клочья портьер. Или пальцев. А могли бы быть - нрав у Блэков горячий. Об этом проскальзывает мысль в синхроне со скользящим по спящей фигуре на диване взглядом. Его приход не разбудил девочку - Том давно научился ходить бесшумно, а все скрипящие половицы этого дома знал наизусть, как хороший сапер все еще на обеих ногах мог знать минное поле, через которое ежедневно передвигался. Мужчина проходит на кухню и ставит принесенные пакеты на стол. По пути домой он зашел в пару лавок, логично рассудив, что юной леди наверное захочется чего-то подобающего девочкам: например свежего, ароматного и сладкого. И он принес конфет, вишневый пирог и шоколадные эклеры - помимо купленного в кулинарии пастушьего пирога, багета и твердого сыра. Все это Лорд выуживает из пакетов и расставляет на столе, явно не собираясь сходу будить спящую красавицу. Пусть спит - вопрос с ее отцом он уладил еще днем, а для занятий, требующих концентрации, нужно быть отдохнувшим. Пока что точно спешить некуда и есть время вскипятить чайник, развести огонь - о неудавшейся попытке говорят лежащие внутри камина, но не целованные огнем поленья - и побыть в тишине. Вот этим он и займется - сразу, после того, как укроет ее шерстью пледа.

Хорошо, что он успел укрыть ее пледом, выпрямиться и даже отойти на несколько шагов до того, как она стремительной пружиной садится на диване, явно пытаясь сообразить, где она, в присутствии кого и машинально - на инстинктах - приводит в порядок такие же пружинистые, как и тело волосы. Том останавливается в полуобороте и с улыбкой отвечает на мгновенно посыпавшиеся вопросы:
- Выспалась? Я там купил некоторые сладости к чаю и пирог с мясом - на ужин. Голодна? Если да, то поднимайся и пошли в столовую.
Не то чтобы он не услышал вопрос про книги или про предательства, просто считал, что ответы на них заполняют пустоты на более высоком уровне пирамиды Маслоу и для начала неплохо было бы восполнить пробелы на ее первом уровне.
- Вижу, камин разжечь тебе не удалось. В чем оказалась сложность? - с интересом продолжает Лорд, минуя порог этой самой столовой и ставя чайник на огонь, чтобы через пару минут услышать характерный звонкий свист. Он напоминал ему шорохи детства: точно такой же свист издавал огромный и пузатый чугунный чайник, находившийся на кухне приюта. И до того свист его был громким и внушительным, что слышать его могли не только те, кто находился поблизости, но и наверное все обитатели приюта миссис Коул. По крайней мере маленький Том из своей комнаты всегда улавливал этот звук, означавший, что совсем скоро всех детей соберут на полдник и дадут по куску поджаренного хлеба с сахаром.
Сегодня, правда, таких тостов не намечалось да и чайник был иным и в ином месте. Повесив пиджак на высокую и резную спинку стула, Лорд методично выуживал принесенное из пакетов и расставлял на столе - все еще в ожидании этого свиста. Как контрольного звонка. Пастуший пирог на удивление был все еще горячим, а аромат от эклеров, щедро облитых шоколадом мягко стелился по кухне.
Когда я в последний раз приносил домой сладкое и готовил кому-то чай? Смешно подумать...
Однако звук раздался, а вслед за ним две цветастые фарфоровые чашки оказались на столе - последним штрихом в этой гастрономической экспозиции. Лорд оплел одну из них пальцами и присел на край подоконника.
- В тех книгах, Беллс, древняя и чужая этим местам магия. Настолько чужая, что найти книги о ней мне не удалось, хотя я работал в каком-то смысле в средоточии возможностей для подобных поисков. Но, увы, пришлось уезжать и искать ее там, где она родилась. На целых десять лет...
Последний вопрос все еще висел в воздухе и словно вибрировал. Том не был уверен, что на него стоит отвечать и лишний раз баламутить воды памяти. Но он все вибрировал и вибрировал, заставляя дробь пульса биться незаметной венкой на виске. Часто ли с ним случалось предательство? Можно сказать, что до одиннадцати лет он вообще не знал этого слова. Но не потому что не встречался с его проявлениями лицом к лицу, а потому, что считал нормой. Ложь, предательство, злоба - это все были синонимы выживания, ими пользовались все вокруг и поэтому в мире маленького Тома Реддла они стали незаметны и незаменимы - как дышать. Предавали его, предавал он. Все вокруг тонуло в лживом болоте. И поэтому не было больно или противно - просто не с чем было сравнить. Боль пришла после, когда уже в Хогвартсе явилась ему разница между миром, где это норма для всех и миром, где кому-то просто в это можно. Той лакмусовой бумажкой стал Эрик и Альбус, а день, когда контраст показался ему разломившейся надвое твердью под ногами - стал фундаментом для одной частной, но всепоглощающей ненависти. Если педагогика призвана разбивать розовые очки детей, а затем крошить стекло в их глаза, заставляя промаргиваться, то Альбус Дамблдор был прирожденным педагогом. Но неудивительно, что все его воспитанники были слепы. Впрочем, конечно не все, хотя, если заглянуть за штору, то окажется, что они никогда его воспитанниками и не были - редкие счастливцы.
И быть может они поговорят об этом позже? Равно в тот момент, когда этот филин уж точно не сможет уловить колебания его пульса через ее кудрявые мысли.
Подняв взгляд от чашки, Лорд с мягкой улыбкой отвечает:
- Конечно. Не возьмусь судить насколько часто, но случалось. Тем не менее тот, кого ни единожды не предали - никогда не поймет всю глубину настоящей преданности. Потому что все познается в сравнении. И на контрастах. - сказав так, Том добавляет, - А что для тебя предательство? И что для тебя верность? Способна ли ты на что-то из этого? А на все сразу?

- А я ничего не говорил про магию в связке с разжиганием камина, Беллс. Его ведь можно разжечь и так, верно?
Лорд смотрит на нее и улыбается. Она кажется ему сейчас совсем ребенком, который знает лишь мир внутри своей комнаты и все в ней подчинено знакомому ребенку алгоритму. Но мир намного больше, многограннее и опаснее, чем просто комната и в нем зачастую действуют очень нелогичные, непредсказуемые и грязные алгоритмы, которые девочка эта еще не знает, но отчего-то так сильно жаждет узнать. Он смотрит на то, как она растерялась. пытаясь понять, что ей съесть в первую очередь, а заодно и правила игры, но суть как раз в том, что их нет - их каждый устанавливает для себя сам.
Не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, Том добавляет:
- Именно поэтому я всегда придерживаюсь одной четкой позиции: магия не должна быть единственным, что спасет тебя, согреет тебя, поможет тебе нанести удар первой или ударить в ответ. Как бы смешно это ни звучало, но в пространстве, пронизанном магией, она не должна становиться осью, на которой держится весь твой мир. Мы до сих пор не знаем ни ее Истока, ни причины, по которой она появилась, а значит не можем контролировать и процесс ее возможного исчезновения. - мужчина делает короткую паузу - на один глоток чая и взгляд в глаза, - Нельзя отказываться от этого дара, но если однажды мы окажемся в месте, где ее не будет или, как в случае с тобою и камином сегодня, - ею нельзя будет пользоваться без последствий - мы должны уметь выжить иначе. И именно поэтому в Церте вас будут учить не только магической составляющей, но и заниматься обычной физической спецподготовкой. Хотите вы того или нет.
Ей кажется, что следующий свой вопрос она формулирует неправильно, не сумев подобрать более подходящего слова, но как раз эту вибрацию Лорд ловит сразу: да, она именно пахнет. Он точно так же делил и классифицировал эти векторы направленности, добавляя еще третий элемент - эмоцию. То послевкусие, что дарил этот цвет и запах, оттого он слегка подается вперед - к ней - и все с той же мягкой улыбкой кивает:
- Она пахнет землей и мокрыми камнями, запутавшимися в хитросплетениях тысячелетних корней под проливными тропическими ливнями. А еще чем-то горьким и резким, как тот гортанный язык, на котором нужно произносить ритуальную песнь. Она пахнет похороненной где-то глубоко войной. И это не тот запах, который хочется вдыхать вечно, но он дурманит. Это правда.
Том не знал, поймет юная Блэк его так же слету, как понял он ее красивый и правильно заданный вопрос. Но так или иначе след останется и иногда по таким следам, словно по тропинке из хлебных крошек, можно вернуться и узреть истинный смысл, который в момент может ускользать от понимания, как скользит холодный шелк меж пальцев.
По стертому временем лаку паркета скребет ножками отодвигаемый стул; Лорд поднимается из-за стола и подходит к камину. Он все еще холоден и мертв - девочка слишком быстро проснулась и начала задавать свои вопросы, но может оно и к лучшему... Том опускается на корточки, после упираясь коленом в пол и кивая головой Беллатрикс.
- Подойди сюда. Я научу тебя разжигать огонь так, чтобы тобою не интересовалось Министерство, а потом займемся твоей головой с этими невообразимыми кудряшками и рискнем сделать так, чтобы ею не заинтересовался тот, кто похуже любого из Министерств.

Ну что же ты, девочка, так испугалась? Уйдет магия и на ее место придет что-то иное... Там, где убыло - всегда прибудет и сосуд будет полон. В мире без магии есть жизнь. Там просто... механически пусто. До одиннадцати лет я жил, не зная о ней, а потом существовал в двух мирах по-очереди с легкой руки небезызвестного нам мага. И одно я усвоил наверняка: те, кто ведает жизнь без нее - понимают ценность магии намного больше всех прочих. А еще у них всегда больше шансов выжить. Потому что в момент опасности ты не поднимешься до уровня своих собственных ожиданий, нет, ты упадешь до уровня своей подготовки.

Эти мысли текут по крови пузырьками. Они щекочут вены изнутри и периодически лопаются, растворяясь в ней. Том смотрит на старшую Блэк и видит лишь фрагменты. Сначала изящная кисть с тонкими пальцами хватается за стол в поисках равновесия. Потом шорох платья и мантии, а еще скрип стула под ее весом. Она поражена сказанным им сейчас, пытается уместить это в своей голове, в которой и так за эти сутки накопилось слишком много. Резонный вопрос следом - очередная попытка нащупать опору. Потому что ни стул сейчас не держит, ни пол. Тем более не способен удержать ее взгляд напротив, так пристально следящий за и в то же время лишь продолжающий транслировать эмоцией произнесенное голосом.

— Почему вы говорите об исчезновении? Министерство что-то скрывает от нас? Это потому что магглов стало слишком много?

Много...
Много...
Слишком много....

Последнее слово тонет в искреннем смехе мужчины. Он заново мажет по абрису ее фигуры голубыми глазами - как пушистой кистью - и садится удобнее, свесив кисти рук с колен.
- Министерство всегда что-то скрывает, юная Блэк. Это аксиома и тебе стоит ее помнить всегда - постоянно держи эту мысль при себе. Ежесекундно пропускай любую их информацию через эту призму. Они скрывали, скрывают и будут скрывать то, что им невыгодно. Какой честности ты хочешь от политиков? Честным может быть врач, солдат, продавец пряников, но честный политик - это оксиморон, девочка. Все честные, попавшие в эти жернова, перемолоты еще в самом начале и мука их костей помогает всем остальным иметь лучшее сцепление с этой землей. Поэтому в следующий раз, когда услышишь, как кто-то кричит очередному высокопоставленному чиновнику вслед вопрос, как носит такую тварь земля - ты уже будешь знать ответ.

Повисла тишина и снова на первый план вышли неугомонные часы, пробившие своим гулким нутром семь ударов в набат. Лорд улыбался, но не забавлялся. Наоборот, он закипал - медленно, постепенно и неотвратимо. Именно такая тихая и равномерная злоба всегда помогала ему вставать - раз за разом. Даже в те моменты, когда казалось, что встать уже нельзя или что вставать не имеет смысла. Терренс Теодор Бэрк сказал бы на это, что тут запахло Божьей волей, но он - Томас Марволо Реддл, полукровка и мальчик-из-приюта, считал иначе - тут пахло его волей и она была реальнее, чем любой бог в сонме сливающихся лиц. А дальше полилась крамола - настолько ядовитая, что впору прожечь этот скрипучий грабовый паркет и пролиться до самого дна, где, если верить тому же Бэрку, находился Ад.

- Это потому что нас стало слишком мало. - Лорд подождал, пока шорох ткани стихнет и она осядет рядом - почти по уровню взгляда, - И магглы тут совершенно не при чем. Наш враг ближе и страшнее. Потому что он - из своих.
Конечно, как объяснить вспыльчивой девчонке, что враг не всегда чужой? И что не всегда чужой - это враг? А что, если грань настолько тонкая, что ее не увидеть, пока не вонзят нож под ребро? И что из этого больнее: сталь в твоем мясе или осознание предательства - в голове? Или больнее видеть, как умирает Идея?...

- Наш враг любой, кто так или иначе причастен к уменьшению количества носителей чистой магии. Причастны ли к этому магглы и как они могут быть причастны, если большинство даже не в курсе, что есть наш мир, отделенный от них и де-юро и де-факто? Это все равно, что обвинять ветер... - Том усмехнулся и потянулся рукой куда-то за камин, - Они живут свою жизнь, наполненную своей электронной магией, им нет дела до нас, пока отголоски нашего существования не отражаются на них. Они ничего не скрывают, живут будто под стеклом - входи, смотри, изучай... И я периодически хожу, потому что там у меня явно меньше врагов, чем здесь. И тем не менее с нашим миром что-то не так, верно? Что-то происходит, Рода угасают, магия растворяется и Министерство закрывает на это свои всевидящие очи, не говоря уже, что с приходом Лича пассивные действия стали активными и все, что делает при этом Министерство - создает бутафорных врагов, смещая фокус внимания. Так кто наш враг, Беллатрикс? - Лорд медленно склоняется к ее щеке - так близко, что безумные кудряшки щекочут кожу у виска -  и на грани слышимости произносит, - Назови его имя шепотом.

Ответом на ее последний вопрос тоже должно стать Имя, но его он пока не произносит - время еще настанет. Вместо этого берет ее руку и вкладывает в нее кремень и кресало. Оба предмета ложатся в ладонь, как влитые и сейчас она больше похожа на первобытную женщину, которой предстоит подарить человечеству огонь, чем на шестнадцатилетнюю школьницу, которая еще вчера так отчаянно брала штурмом ограду его дома.
- Любой - даже самый длинный путь начинается с первого шага... У магглов есть легенда о первородном огне, украденном у богов и отданном людям. Это пламя стало символом Древнего Знания, символом Жизни и Смерти - даром, который нужно хранить и охранять. Ведь ночь темна и полна ужасов... - отстраняясь, Лорд берет ее за подбородок, а траекторию взгляда - в узел, - Но тебе даже воровать ничего не нужно - оно в тебе и так уже есть. Осталось лишь явить это и даже палочка не нужна - достаточно высечь искру и направить ее на поленья. Справишься?

Страшно — это хорошо. Страх означает, что есть что терять, а это в свою очередь говорит, что есть за что бороться. Когда  уже не страшно — эта пустота убивает. Медленно, верно и бесповоротно. Пустота, которую не заполнить — это смерть. И она, по словам юной Блэк — последний враг?
И нельзя сказать, что Лорд не видит и не понимает, как липкие пальцы паники сжимают влажное сердце, бьющееся о костяные прутья ребер на манер пойманной в клетку птицы. Отдельно нельзя сказать, что не страшно было ему, когда он осознал, что может потерять то, что с таким трудом обрел. Было. Иногда бывает и сейчас — долгими одинокими ночами, когда пальцы немеют от сотен написанных строчек, а очередной сквозняк путается в ногах, складках портьер и заставляет огоньки свечей бесноваться, грозясь затушить вовсе и оставить его во тьме. Но много лет назад Эрик научил его контролировать свой страх: брать его за шкирку, как непослушного пса и заставлять слушаться и служить. Настанет время и Лорд научит ее — их всех — поступать так же. Они сделают его костылем своим и оружием и через него же будут видеть мир — ярче, сочнее и острее.
А пока пусть боится — пусть будет жива и высекает искру, родящую пламя. Оно все очистит и все пожрет.
Удар за ударом, скрежет металла по камню. И с каждым разом все увереннее, все мастистее. Рука привыкает к предмету, предмет покоряется руке и вместе рождают они симбиоз действия, результатом которого станет свет и тепло. Том не помогает ей — сейчас это лишнее, как лишнее отобрать и в пару отточенных движений сделать самому, упростив и избавив. Но как и страх, это она должна сделать сама, одержать эту небольшую победу в череде побед, начав с себя. Мы всегда начинаем любой путь с этого первого шага — с преодоления себя самого.
— Конечно справишься. Это меньшее, что ты можешь сделать, чтобы быть.
Лорду неважно, как понимает Беллатрикс его сейчас и понимает ли вовсе. Придет время и осознание накроет ее всю, прошивая и сшивая разрозненное, возвращая утери и наполняя смыслом. А пока что пусть просто верит — это самый первый и самый важный урок; без него нет других ступеней, только один шаг в пропасть.
— Смерть — это твой личный враг. Она всегда где-то за твоим плечом, повторяет все твои движения, знает все твои мысли. Победить смерть можно только воскреснув. А воскреснуть — только умерев. Иначе этот вальс будет длиться вечно. Но я говорил не о ней. — мужчина оперся плечом об угол камина — все еще холодный — ощущая через пиджак скользкую эмаль плитки, — Я говорил о враге, который носит маску друга и размахивает счастливыми лозунгами, обещающими одним распахнутые створки Рая, а другим — рваные раны земли, в которой те исчезнут. Впрочем, придет время и ты назовешь его имя сама, без всяких моих вопросов, а пока твои руки заняты делом, расскажи мне, как учили тебя окклюменции? И кто? Знаешь ли ты самый простой способ одурачить любопытных филинов?
ad simplicia per composita

Наверное это легко - менять мнения и переворачивать слова с ног на голову, когда тебе шестнадцать и твердости этих мнений, как крепости принципов и убеждений в чем-то попросту еще нет. Оно все зреет, наливается жизненным соком опыта с годами, превращаясь в законченную композицию. Поэтому видимо ей легко вертеть его слова и так и эдак, пробовать их на вкус и смысл, меняя местами сказанное и подменяя это услышанным. Но когда тебе сорок, ты уже созрел и не играешь в эти игры, только если прицельно и на результат, но сейчас у Лорда нет цели ее запутать и ее запутанность - не является хорошим результатом. Именно поэтому он отзывается голосом - единственным сейчас способом коммуникации с ней, хоть, как видно, этот способ не так надежен, как ему бы того хотелось:
- Нет.
Это звучит громко в тишине комнаты, где лишь систематичный скрежет никак не желающей превращаться в пламя искры свидетельствует о том, что в ней - этой тишине - есть присутствие кого-то более материального, чем завивающаяся в спираль дымка пыли в косом луче солнца из окна. Сильнее громкости в этом слове звучит протест. Это несогласие такое же яркое, как резкий поток света для человека, привыкшего ко тьме. Такое же игольчатое, как спица, медленно прошивающая глаз.
- Я хочу, чтобы ты понимала мои слова правильно, а не так, как тебе хочется.
К протесту примешивается душок разочарования. У Тома не было детей, он к детям не привык и то, что ему казалось, что его терпения на них хватит, могло быть лишь его внутренней убежденностью. А быть может он просто хотел, чтобы именно она схватывала быстрее - пусть не налету, но схватывала, а не играла его словами в пятнашки.
- Та смерть, что будет ходить за тобой - твоя. И она - твой личный враг. Но отчего она будет следовать так близко - буквально дышать тебе в затылок, стоя по оборотную сторону плеча, м? Про это не успела подумать?
Вновь быстрый взгляд на эти несдающиеся камню и металлу руки. Она пробует снова и снова, ее будто не заботят неудачи, в этом своем упрямстве она безусловно прекрасна. А над речью и смыслами... Что ж, придется поработать.
- Поверь, если бы ты выбрала себе жизнью быть женой и матерью, прилежным элементом дамского общества, то смерть скорее всего пришла бы к тебе сильно позже в виде родовой горячки или доконавшей тебя в конец апатии. Но ты выбираешь иной путь и она встанет за твоим плечом сразу, как только ты начнешь ценою своей крови беречь чужую - вопрос в количестве - сумеешь ли ты, пролив минимум своей, уберечь от потери сотни. Теперь яснее?
Лорд не уверен, но дальнейшее разжевывание только навредит, поэтому он не ждет ее ответов - главное, чтобы она отдала их самой себе - и начинает говорить о том, без чего выйти отсюда ей не выйдет:
- Легилименция - это способность не просто считывать картинки твоего разума и эмоции, но и сопоставлять их друг с другом, вычленяя ложное и добираясь до сути. Ударить легилимента гипертрофированной эмоцией можно только при прямом контакте...сеансе, если тебе так понятнее, но фоновую это не затронет. Наоборот, ты лишь привлечешь к себе повышенное внимание. Фоновая легилименция работает по типу простого отслеживающего барьера. Иногда на нее вешаются якоря или маячки с ключевыми словами, назовем это так... - Том усмехнулся и склонил голову, - В таком случае этот барьер будет всегда оповещать легилимента о том, что в зоне действия находится тот, у кого вплывают образы или эмоции, вызванные якорями. Поэтому самый простой способ защититься от подобного барьера - начисто избавлять свое сознание от возможных провоцирующих срабатывание системы оповещения вещей. Что-то сродни локальной амнезии, но есть способ проще. Заканчивай разжигать огонь и попробуем попрактиковаться.

Для него фраза "заканчивай разжигать огонь" означает "доведи это действие до конца", но конец бывает разным, а дым все таки заструился от уложенного на и между поленьями сухостоя, а значит пламя скоро разгорится и по комнате разольется тепло. Лорд не поднимается за ней следом, лишь отвечает на взгляд и на флер ее мыслей.
- Нет, спрашивать о таком действительно не стоит да и никто тебе не ответит. И здесь как раз хорошо сработает один риторический прием. Он звучит так: "Не думай о том, что спросили, а думай - для чего. Поймешь - будешь знать, что и как отвечать". Перекладывая это на нужную нам плоскость выходит, что нужно знать, кто проводит сеанс пассивной легилименции и что ему интересно или нужно знать, раз он тратит на это свои силы. А силы на это тратятся пусть меньше, чем при активном сеансе, но зато они постоянны, а не точечны да еще и размазаны в пространстве, охватывая собою не только конкретный предмет, а весь набор фигур, иногда лишних и только мешающих. Узнав кто, тебе будет понятнее, что нужно скрыть, подменить или о чем локально забыть, находясь в радиусе действия его барьера. И поэтому так важно знать своего врага максимально хорошо. - Том уложил затылок на цветастый шелк обоев и сложил руки на груди, - А теперь самое главное и предубеждая твой резонный вопрос "А как же я узнаю, кто?" Очень просто - таких, кто на это способен осталось трое. Один из них перед тобой. Второй - сидит в австрийском Нурменгарде, а третий... - мужчина улыбнулся, - Третий у тебя под боком и с регулярной периодичностью ведет трансфигурацию.
Собственные упоминания назойливого филина приносят ярость и застарелую обиду, но Лорд успешно прячет это за пространственной улыбкой, расслабленной позой и взглядом, обращенным на ее лицо. Он совершенно не считает сейчас, что тратит свое бесценное время зря - нет, это своего рода инвестиции в будущее. В ее, в его, в будущее Идеи. Сложные, рискованные, как и все, что мало-мальски важно и серьезно. Как все, что касается чего-то глобального и во многом построенного не на формулах и ставах - как на статике, а на таком ажурном и переменчивом восприятии человека.
- Раз ты встала, то возьми, пожалуйста, с моего рабочего стола чистый лист бумаги, перьевую ручку и садись обратно рядом. Сразу оговорюсь, сейчас речь идет о фоновой легилименции, но если на тебя будет применено активное воздействие, то эти штучки не помогут. Есть какие-то вопросы у тебя перед тем, как мы начнем?
Том видит, как она старается, замечает, что некоторые вещи ее расстраивают или злят, но покамест гладить по голове со словами "ты умница" не спешит - и для этого будет еще время. А вот если есть вопросы - это хорошо. Конечно, теория ничто без практики, но и практика без теории - это слепое воспроизведение последовательности действий, которое не приведет ни к пониманию уже освоенного этапа, ни к возможности перейти на этап новый. Действительно важно, шагая, ощущать под ногами земную твердь, но не менее важно знать, куда шагать и на что лучше поставить ногу. Поэтому, если юная Блэк начнет задавать вопросы - он ей ответит, рискнет объяснить и может даже приведет нужные примеры, чтобы скелет ответов оброс наконец-то мясом понимания. Так будет легче и ей и ему.

- Дело не в сужении, а в дистанции, радиусе действия фона и в том, насколько хорошо знаешь объекты. И все из перечисленного имеет предел. Предела нет только у глупости, но о ней чуть позже.
Говоря это, Лорд наблюдает за ее шагами. Они уже какое-то время назад точно так же мерили ритмом гостиную дома Гаунтов и мужчина уверен, что и этот раз - не последний. Юность, а так же фонтан энергии, бурлящая кровь и рой наскакивающих друг на друга мыслей. Состояние близкое к агонии убийства - уж ему ли не знать.
Когда ее рука находит искомые предметы, Том жестом приглашает девушку все же вернуться в полу-горизонталь и присесть рядом.
- Он придумал бабайку и очень хочет найти ей воплощение.
Звучит откровенно смешно. Откровенно смешно оно есть и на самом деле и если бы окружающие узнали, до какой степени уважаемый профессор верит в сочиняемые им же сказки, то наверняка крепко призадумались, а готов ли он быть настолько ключевой фигурой, влияющей на будущее страны или все же роль преподавателя трансфигурации - его потолок? Высокий надо сказать, раз он умеет так мастерски выворачивать смысл наизнанку и превращать одно в другое.
- Во мне естественно. - Лорд протягивает ей руку, чтобы помочь опуститься, а заодно забрать бумагу, механическое перо и перетекая определенными мыслями в ее, после того, как его пальцы оплели чужие, - Вопрос, однако, в другом: насколько выгодна эта бабайка для Министерства, раз они согласились подыграть в этом спектакле и даже расставили картонные декорации.
И это действительно было весьма увлекательно. Когда страшилка о кровавом Темном Лорде, что придет и разрушит на корню мир, следуя по стопам своего идеологического наставника - тут речь шла видимо о Гриндевальде, что было в разы смешнее, - еще была только плодом воображения Дамблдора и выливалась в едва заметный шепоток по углам в его кабинете, Том начал присматриваться к министру и его окружению. Но вместо того, чтобы резонно улыбнуться на подобную чушь и спросить хотя бы мало-мальских доказательств не наметившегося существования, а лишь угрозы появления подобной фигуры, министр с живостью и прытью ухватился за легенду, всячески наращивая скелет мясом. А сменивший его на посту Нобби Лич, продолжил занимательную кампанию. В конце концов Том пришел к выводу, что им очень удобно иметь картонного врага - некую идею в лицах, - чтобы смещать на нее фокус внимания с собственных темных дел.
Эта политическая игра была выгодна и Министерству и господину профессору; она позволяла первым заиметь буфер и пути отхода в случае критической ситуации, а второму - свести старые счеты и обрести еще более высокое положение. Второму даже выгоднее - при удачной партии он мог одним ходом смести с доски лишние фигуры. Черные конечно, он же всегда играл белыми.
- Ради власти разумеется. Или ты всерьез думаешь, что он бескорыстно вступил тогда в поединок со своим другом и любовником? И совершенно бескорыстно сейчас продвигает свою кандидатуру на пост директора Хогвартса и - выше - в кресло Верховного Чародея? - на момент их взгляды пересеклись и Лорд прищурился, - Он всегда говорит, что не любит крови. Это верно. Именно поэтому впредь постарается делать все чужими руками. А теперь нарисуй на бумаге треугольник - посмотрим, как быстро ты схватываешь.

Бабайки и для него не совсем то, из-за чего бы хотелось беспокоиться. Но тем не менее даже самые идиотские слухи имеют тенденцию разрастаться в массовую истерию, если их бесконечно и систематически подпитывать больной фантазией. А еще тратить на это некоторое количество денег и усилий. То, что весь этот рабочий букет вкупе с должным прилежанием тратился - у Лорда нет совершенно никаких сомнений. Он работает в Министерстве, а еще имеет глаза, уши и некоторое количество добровольных осведомителей.
Но Том не спешит вываливать на нее еще и эту информацию - сейчас гораздо важнее сосредоточиться на занятии, а при удачном раскладе они смогут беседовать о чем угодно и без ненавистных ему экивоков.
— Почему же именно в вас?
- Может потому что он не умеет давать вторые шансы? Или у него со мной личные счеты еще начиная со Школы? А может все дело в том, что совершенно неважно, кем будет эта бабайка и выбор пал случайно?
В последнем, однако, мужчина не уверен. Вернее, уверен, что точно нет, но все равно произносит, желая дать ей максимальное количество вариантов на выбор и раз уж они говорят о глупости, то почему бы не предложить что-то соответствующее моменту?
Сначала его обжигает прикосновения ее плеча - будто разрядом тока под кожей бьет, отдаваясь в дрогнувших пальцах, а затем она и вовсе накрывает ладонью его предплечье - теплотой и поддержкой. Одиночество всегда острее всего в толпе, но ты не один. И в этих водах тоже. И впору бы расслабиться, превратив тело из напряженного мускула в эластичность, но она отдергивает пальцы быстрее, чем происходит эта метаморфоза, а он с усилием воли не ловит их обратно.
Она протянула мне руку, которую я не знаю, как взять. И кажется, я ломаю ей пальцы своим молчанием.
Потому что все его ответы будто не те, а какие должны быть те - Лорд не знает. И дело не в прессе или кричащих заголовках - дело вообще не в том, чтобы обуять ее голову сомнениями - право, она может относиться к профессору так, как хочет и если считает, что Лорд не прав - она имеет право так считать. Но про верхушку айсберга девушка ловит верно - их история началась задолго до политических игрищ и вмешательства Министерства, задолго до того, как сам Том решил искать в его поступках двойное дно. Но и об этом истоке он пока молчит - нарисованный ею треугольник важнее.
- У магглов есть один занимательный агрегат. Называется полиграф. Принцип его работы в изначалье схож с фоновой легилименцией с той лишь разницей, что полиграф считывает эмоцию, а фоновая - еще и картинку в твоей голове. Образ. Но попытка обмануть и то и другое - это бампинг-ключ. Чтобы обмануть маггловское достаточно верить в то, о чем ты говоришь. Ну, то есть, если тебя спрашивают какого цвета трава, твой ответ должен быть с одинаковой долей веры в правду и неважно, что ты при этом ответишь - красная или зеленая. Лжеца выдают эмоции, понимаешь? Если ты при обоих ответах выдашь то же самое количество эмоциональной окраски - ее минимум, то агрегат это съест. С фоновой легилименцией несколько сложнее, так как подменить нужно еще и картинку. Теперь смотри. Ты нарисовала треугольник и с этого момента мы начинаем считать, что это - якорь. Сможешь представить, что это квадрат и поверить в это, чтобы когда поднимешь голову от бумаги, а я спрошу тебя - это стало правдой?
Черт, может это ей и не нужно вовсе и будет правильнее просто прирастить эти сережки к мочкам до выпуска из Хога? Может она хороша, как есть - без этих искривлений сознания, в которых я сам давно погряз по уши? То, что мы делаем - опаснее стали, огня и пороха - от этого всего можно скрыться, увернуться и сбежать. Не сбежать только от себя. Вдруг ее волчок никогда не упадет на бок?... Чушь. Я выдерну ее оттуда.
И Том ее не останавливает. Наоборот, теснее жмет плечом и улыбается, подбадривая и кивая. Несмотря на иглу сомнения, царапающую ребро, Лорд хочет, чтобы у нее получилось. Чтобы она умела филигранно расслаивать и собирать заново реальность внутри себя. Это искусство дается далеко не всем - именно поэтому их осталось так мало, - но может именно ей удастся стать еще одним архитектором.
- Проще всего начать с того, что правды не существует, а мозг верит абсолютно во все, не разграничивая самостоятельно. Эти рамки и ориентиры выдаем ему мы сами - попробуй снять этот ошейник и у тебя получится обмануть любопытного филина.

Она схватывает полученные крупицы знания прямо налету - он буквально наблюдает за тем, как в ее сознании рождаются и трансформируются образы, как углы меняются местами, не нарушая целостности фигуры, а структура становится слоеной. Это приятно удивляет Лорда и он еще теснее жмет ее плечом, желая подбодрить. Подбадривает ее и его улыбка, вторящая внимательному взгляду. В нем сейчас радость за ее удачу и эмоция эта сродни радости родителя, когда он чуть подтолкнул малыша, а тот взял и резво сделал свои первые шаги, не упав.
— Это, несомненно, квадрат. Отрицать будет только тот, кто ни разу в жизни квадрата не видел.
- Ты молодец. У тебя отлично получается. И ты меня удивляешь.
Том произносит это вслух и даже слегка смеется. Взгляд и улыбка - хорошо, но приложенные старания должны быть подпитаны словом - в этом он уверен и потому произносит, хотя, если она умеет читать по глазам, то в них плещется изначальный посыл. Если бы его можно было потрогать, то пальцы точно бы согрелись - столько в нем тепла. Но нужно сказать и иное:
- Правды действительно не существует, иначе бы все эти ментальные приемы и ловушки не сработали. Однако мы всегда можем себе ее выбрать - то, что будем считать за правду и тогда уж не отклоняться от выбранного курса. Вот смотри, - Том садится удобнее, разворачиваясь прямо к ней и склоняясь ближе, - Допустим вчера ты проснулась с жутким желанием съесть гору апельсинов. И желание это настолько жгучее, что не отмахнуться и сомневаться в его честности нет смысла. Но до этого момента ты ненавидела апельсины и всем говорила об этом. Получается ты лгала? - голос мужчины словно ожил и налился интонациями, а прищур голубых глаз стал одновременно внимательным и озорным, - Или еще лучше. Допустим некто провалил экзамены и не получил диплома, но подключив свои связи смог его заполучить. И при устройстве на службу этот некто естественно говорит, что он имеет диплом. Он лжет или говорит правду? Ведь он одновременно и имеет его - как факт - и не имеет.
В какой-то момент Лорду кажется, что он ее лишь путает и она сейчас потеряет ту нить, что с такой поразительной легкостью словила с самого начала, как только они приступили к тренировке. Но сказать об этом нужно. Потому что от того, что эта девочка твердо уверена в какой-то одной единственной правде - это понятие не становится одноликим. Оно продолжает иметь бесчисленное количество граней, оттенков и не возводится в абсолют. Никогда. И работая углубленно с ментальной магией стоит помнить об этом, чтобы не потеряться самому. Всегда держать эту мысль на карандаше собственного разума и разбрасывать маячки и якоря, чтобы в любой момент по ним вернуться. Иначе волчок и впрямь может никогда не упасть, а он - Том - не всегда будет рядом.
- Возьми за отправную точку то, что твой разум верит абсолютно во все и не делит ничего на настоящее и ненастоящее. Оберни эту точку в слои того, что выберешь сама за настоящее, правильное - то, что будешь считать правдой. Это станет твоей осью сознания. Тем, на чем далее будешь строить все остальное. Этим остальным должны стать чужие "правильно" и "неправильно". Ты должна наслоить их на свое, но четко видеть границы этой многослойности, чтобы в любой момент ты могла сделать шаг назад. Иногда это необходимо, чтобы затем сделать два - вперед. И как только ты научишься видеть эту разность, научишься раздвигать чужую наслойку, чтобы добраться до их собственной сути - вот тогда легилименция будет даваться тебе легко. Сложность не в том, чтобы взломать чужой ментальный барьер, нет, сложность в том, чтобы, взломав его, не потеряться в не принадлежащей тебе голове, добраться в ней до искомого и отличить от напускного. Понимаешь?
Лорд произносит свою речь живо, не скупясь на жесты и мимику - в этом у него никогда не было недостатка. Если он хотел, то мог отразить на лице любую из эмоций, подкрепив движением кисти или головы, а то и разворотом плеч. Внезапно он подумал, что у нее обязательно получится все то, о чем он говорит. Может не сразу - все же объемы информации были велики и даже он не стал хорошим легилиментом за пару дней, но она справится. Это только снаружи кажется, что она пряма и несгибаема, но вот - она в его руках и эта грасская сталь плавится, принимая нужную форму.
Лорд чуть склоняет голову и переводит взгляд на лист бумаги в ее руке. Там все еще нарисован треугольник - и это абсолютный факт. Но в ее голове он уже квадрат - и это точно такой же неоспоримый факт. А если еще чуть сложнее?
- А теперь попробуй растворить этот квадрат в своей голове, оставив пустоту. Не заполняй ее ничем вообще, просто мерный белый шум, словно все это время тебя не существовало и ты только родилась. Смотришь на предметы и не знаешь их названий, смотришь на меня и не узнаешь. Справишься?
Во второй раз это уже больше риторический вопрос, чем сомнение. Том уверен, что она справится.

Она смеется и это хорошо. Намного лучше, чем если бы плакала или кричала. Смех рождает правильную эмоцию и она становится подспорьем в этих тренировках - легкой неосязаемой вибрацией между сложностью и желанием. Между ей и им. А еще ему просто внезапно понравился ее смех. Лорд внимательно слушает ответы, не меняя позы, и когда девушка доходит до вопроса, отзывается:
- Это две разные оси. Но могут быть сопряжены в узловых местах. Любая ось состоит из правды. - теперь уже смеется Том, покачивая головою и давая понять, что нет, это не каламбур и он сейчас не шутит, - Только моя - из моей, а твоя должна быть из твоей. Все, что ты считаешь для себя правильным, уместным, достойным. Это как отринуть навязанное, отряхнуться от чужого и стяжать лишь то, что близко тебе самой. Как заповеди или кодекс чести - тот самый костюмчик, что сядет по фигуре и более никому не подойдет в точности. Потому как иначе, если он идеально сядет в плечах и талии на кого-то еще - костюмчик не совсем твой.
Ее слова про любовь и симпатии Лорду нравятся, но в рукавах немного жмет: обычно у него оно идет в параллель и не случается в одночасье желать то, чего не любишь в принципе или полюбить надолго то, чего в моменте не возжелал. А вот пример про диплом Беллатрикс понимает по-своему, иначе; это не было хорошо или плохо, но раз уж она спросила про его ось...
- Не совсем так. Он одновременно говорит правду и лжет. - мужчина берет из ее рук лист и откладывает его в сторону, чтобы лишнее тактильное не отвлекало ее, - Около тридцати лет назад в мире магглов один известный ученый провел... - Лорд задумался, подбирая слова, - Ну, назовем это ментальным экспериментом. Главным действующим лицом там выступает простой кот, который помещен в коробку с самоактивирующимся заклинанием, способным его убить. На момент запечатывания такой коробки мы точно уверены, что заклинание не сработало и кот жив. Но как только коробка оказывается запечатанной, то эта уверенность перестает быть непреложным фактом - мы не видим, что происходит внутри и жив ли кот до сих пор. То есть, другими словами, пока мы не откроем и не посмотрим, несчастный кот находится в суперпозиции и он одновременно и жив и мертв, ибо нельзя доказать ни одно, ни другое, ни опровергнуть. То же самое с тем дипломом - человек его и имеет и не имеет одновременно, потому как бумажка есть и это доказывает наличие, а знаний в голове нет - и это доказывает отсутствие. Человек, как и кот в коробке, тоже находится в суперпозиции, но как только коробка открывается, мы узнаем факт: либо в процессе работы этот человек проявил себя компетентным сотрудником - кот жив, либо очередная внутренняя проверка выявила подделку диплома - кот мертв.
Мужчина продолжает улыбаться даже тогда, когда она закрывает глаза и проваливается. Это происходит настолько быстро, что он не успевает ее схватить - даже руку протянуть. Она падает в собственное сознание, путаясь в бесконечных нитях, как в паутине: некоторые из них рвет совсем, некоторые замедляют ее падение, но не удерживают насовсем, превращаясь в надорванные. А она продолжает падать. В первую секунду Том лишь сильнее распахивает глаза - это не должно было выглядеть так, она попросту не могла так быстро от него удаляться, раскручивая свой волчок до такой скорости, что он достигает эффекта стробоскопа и вот уже самому Лорду сложно определить, он все еще вертится или уже остановился. То, что сейчас делала эта девочка попросту немыслимо: оно слишком быстро и слишком рано. А еще оно дерзко и у нее получалось. Вот только она падала все глубже, рвала все больше, а хлебных крошек Лорд не видел - он видел вокруг лишь осколки, но они мало похожи на то, по чему хотелось бы ступать, чтобы вернуться.
А потом она кричит и хватается за его шею похолодевшими пальцами, впиваясь в кожу со всей силы и минуя преграду из воротника рубашки - куда-то глубже, под ткань и Том подается вперед, подставляясь. В моменте она даже не понимает, насколько чувственным получилось это прикосновение. А синяки - это ерунда, гораздо важнее вернуть ее, чтобы она обрела наконец ось и если осью сейчас станет он - так даже лучше. Он запускает свои пальцы в ее волосы на затылке и прижимается лбом ко лбу - сильно, с нажимом, чтобы это прикосновение было ориентиром, а следом за ним - ориентиром стал голос:
- Смотри мне в глаза, Беллатрикс Блэк, когда сжигаешь прошлое и выстраиваешь настоящее, - а именно этим она сейчас и занималась, даже если покамест не осознавала своего творения, - Смотри, не отрываясь и возвращайся. Шаг за шагом, слой за слоем, сначала по живому, затем по чужому. И ничего не бойся - я рядом.
Последнее - лишь за тем, чтобы придать больше опоры. То, что она и так ничего не боялась, Лорд уже понял.

Есть ответ во взгляде напротив или нет - Лорд дает ей это на откуп. Она уже проявила себя, заставив его поверить, что действительно рождена для большего, чем просто быть чьей-то женой или аксессуаром чистокровного Рода. Эта девочка сможет прочесть ответ, особенно если Лорд его не прячет - вот он, плещется на топазовой радужке, обрамляя расширившиеся бездны зрачков. Читай, юная Блэк, ты это заслужила...
Она все еще держится за его шею, когда произносит свое "Мой Лорд..." на выдохе, обдавая горячим дыханием его лицо, ведь он все еще прижимает ее лоб к своему накрепко, такой же ощутимой опорой, как ее хватка на коже. Со стороны может показаться, что они создали вокруг себя некий свой мир, полнившийся вибрациями и переплетениями - будто шелковыми переплетающимися лентами - мерцающих всплесков магии. Это был краткий симбиоз, обозначение первого шага в череде других и Том задает лишь направление - все остальное делает она. Делает, не задумываясь и настолько филигранно, что в пору забрать ее у отца и у всего мира, запереть в этом доме, насквозь пропитанном темной магией, что кажется иногда, как она течет по обоям, собираясь в лужи в углах, и учить без остановки, ограняя алмаз и превращая его в бриллиант. Всем на зависть.
Но это крамольные мысли. Лорд гонит их медленным взмахом ресниц, а уже после - когда затихает сказанное полушепотом - окольцовывает ее плечи рукой и силой тянет к себе. Этот порыв внезапен, но полон искренности и желания ему подчиниться. Сколь часто в последние годы он делает то, что хочется, а не то, что должно? Простая арифметика, для нее не нужны расчеты в столбик или вспоминать, как пользоваться абаком. Достаточно лишь пальцев рук и желания их загибать. Но желания этого нет.
Или сейчас желание иное: спрятать ее в своих руках и прижать к груди, как что-то очень важное, которое обрел и не готов более терять. Не готов даже видеть чужие неосторожные сколы, не то чтобы самому их наносить, как пришлось делать совсем недавно. Когда-то Тому казалось, что ритуальные шрамы украшают и чем их больше, тем искуснее ты в тех или иных темных практиках. Но вот его тело не испещрено ими, а он умеет и значит сколы более не показатель, не мерило и не расширение горизонта возможностей. Сколы - это просто сколы и самые болезненные - в груди, там, куда он хочет прижать эту голову с такими дерзкими и непокорными кудрями.
- Ты умница, Беллатрикс Блэк, ты справилась с самым трудным - остальное мы растянем во времени и оно будет легче. - Лорд произносит это совсем тихо, стараясь не нарушать лишним звуком красоту и правильность момента, - Я тобой горжусь. Девочка моя...
Последнее все же чуть громче, ибо оно важное. Она должна знать, что он ею гордится, что оценил старания ее и рвение. А еще смелость, ведь прыжок веры доступен только таким - другие никогда не смогут шагнуть в пропасть и обречены вечно вязнуть и путаться в собственных сомнениях, стоя на месте. Внутренние противоречия и мириады вопросов сжирают не-смелых изнутри, когда как смелые просто веруют и возможно становятся сосудами для чего-то гораздо большего, чем просто разум и кровь. Да, есть вещи важнее, ну а пока...
- Давай я помогу тебе прилечь? Отдохнешь пару часов, поешь и я отпущу тебя домой.