Если сможет. Это похоже на вызов. Игру. Захватывающую и бесконечную. На магию Балора - формально доступную любому по крови Бэрков, но принадлежащую в итоге очень и очень немногим. Должен ли он сомневаться в себе самом? В собственной силе или решимости? Воле? Упрямстве?

- Смогу.

Если. Гораздо лучше, чем «я уже твоя» и «я буду любить тебя вечно». Честнее. Вечность есть только в смерти. В жизни за каждый день приходится драться, платить свою цену. Кому, как не Дьяволу это знать? Ему, однажды умершему за право носить корону Ирландии.

«Не отдавай». И «ещё немного». Этого достаточно. Для начала. И он смеется золотом глаз, улыбкой бескровных губ, давая Беллатрикс право уйти теперь или остаться. Получить свободу от его некрасивого костлявого тела. Застегивает брюки, отыскивает палочку, кастуя очередное согревающее заклинание, чтобы вернуть привычную чувствительность пальцам. Своим, её.

Адский огонь. Его он, конечно же, не умеет. Формулы недостаточно. Для любого из заклинаний. Мало даже крови. Ведь если мог Карактак Бэрк, то может уметь и он, его сын. И все же этого мало. Однако… зачем упираться в один единственный спэлл, если способов больше, гораздо больше?

И он снова улыбается, подбирая остатки одежды:

- Когда я сам научусь. Но зачем ждать? Если ты хочешь, чтобы нам не мешали, я могу увезти тебя в Бэрк Холл. В выходные - с разрешением на выход из Школы. Или же прямо сейчас. Украсть. В любой из моих домов. Там я Король. Или я могу напоить тебя абсентом в походной палатке - той, что ждет нас недалеко - и в ней же обнимать до утра. И, раз уж ты теперь можешь принимать решения, как будущий Глава Рода, ощути, каково это. Обладать таким правом. Знать, что все, что тебя окружает, хорошее и плохое - часть твоего личного выбора. Даже когда ты выбираешь переложить ответственность на чужие плечи. Или же выбираешь не выбирать ничего.
На секунду он опускается рядом с ней на колено, накидывает ей на плечи рубашку. Свою.
- Ты можешь назначить мне свидание. Или потребовать учить тебя прямо сейчас: расскажешь мне про свою землю, а я подумаю на досуге, с чего стоит начать. Но рубашку надень эту. - на мгновение он обнимает Беллатрикс со спины, кладет на плечо острый подбородок, касается щекой змеистых волос. - иначе будет выглядеть, что тебя… - он подбирает слово помягче. Обесчестили? Изнасиловали? Поимели? - принудили. А это не может быть так. Никогда. Пусть утрутся.

Он больше не улыбается. Терренс Бэрк - сумасшедший фанатик и любитель жаб - может уже позволить себе быть любым. Но ей, огненной, звездной, только предстоит ощутить всю обратную сторону свободы. И голос его теперь очень спокойный и очень уверенный, обнимающий так же, как руки обнимают Беллатрикс за плечи:

- Утрутся так же, как будут вытирать сопли и слюни зависти, читая письмо о твоем назначении. И, если заметишь грязь на одежде - не волнуйся. Просто кто-то лопнул и забрызгал кишками стены.
Abstergo.*

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-09 03:34:47)

Да, пожалуй, такую помощь оказывать гораздо приятнее, чем таскаться по сидам за пропавшей Андромедой. Возможно, со временем он справился бы даже с кружевными чулками.

Бэрк улыбается золотом глаз, скользит кончиками пальцев по бедру Беллатрикс, по колену. Невольно вспоминая, как несколько минут назад, они оплетали гибкой лозой его тело. Прижимали к себе. С чудовищной страстью. И от этих мыслей темная обжигающая волна снова касается живота.

Звездная. Огненная. Медвяная. Он хотел бы ласкать её дольше. Гораздо дольше, чем позволяет ноябрь и уготованная снегу земля. Дольше. Иначе. Но будет и вправду неловко, если их ласки прервет какой-нибудь Крэббс или Флинт. Или - того хуже - акромантул - его даже не заставишь извиняться и трястись поджилками.

Возможно, позже. Когда? Бэрк снимает ногу Беллатрикс со своего плеча, касается губами подъема стопы, касается кончиков пальцев. Медленно-медленно, пытаясь растянуть секунды последнего удовольствия.
- Я хочу целовать тебя всю. Я люблю твой запах. Вкус твоих губ. Похоже на магию.

Как говорил её отец? Искусство управлять одним единственным человеком. Но как? Когда?
Неужели все из-за этого чужого и глупого сердца?

Он кладет её ногу к себе на колено, натягивая гольфу с ловкостью, нехарактерной для человека, впервые помогающего девушке одеться. На несколько секунд задерживается на туфлях, разглядывая их, когда они уже обняли чужую стопу. Проходясь кончиком пальца по небольшому острому каблуку. Ему нравятся такие чуть выше. Острее. Злее. Ей бы подошло.

Хочет ли он увидеть?… землю. Землю, быть может тоже.
- Пожалуй, хочу. Мы же хотели найти возможность. Что-то, что должно быть лучше, чем сейчас. Хотя август был бы нагляднее ноября… - Бэрк на секунду чуть заметно нахмурил брови, пытаясь вспомнить, думать о том, о чем просит его Беллатрикс. - Площадь. Характер земли. Как используется. Доход с каждого из участков… не думаю, что тебе на первый раз дали слишком много. Трудностей с этим быть не должно. Расходы, если вы их несете. И, что немаловажно, знаете.

Вторая туфля вернулась на подобающее ей место, но сбрасывать ногу Беллатрикс с колена он не спешил. Кабинеты. Пустые кабинеты, где нечему гореть. Если вызывать в таких Адское пламя, то оно всё равно найдет себе цель. Даже в таком кабинете. Особенно в таком. Потому что там, где больше нечему гореть, прекрасно будут гореть они сами. Но, впрочем, учиться можно с чего-то попроще. А гореть можно от страсти спиной на свободном столе. Прекрасная мысль.

Бэрк улыбается уголками рта почти до самого момента, когда слышит про женитьбу. А после - на мгновение замирает. Удивленно вскидывает брови. Влажно сверкает зубами, едва сдерживая смех. А после - касается ножа на своей груди. Оплетает рукоять, пряча в ладони ножны. Ловит взгляд Беллатрикс своим, золотым, по-соколиному острым.
- С этой страшилкой ты опоздала. С моей точки зрения, я уже женат. Хотя, возможно, я бы и повременил с тем, чтобы сообщать эту новость предыдущему кандидату в тести.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-11 10:14:26)

Присмотреться. Вот значит, как это называется. Беллатрикс не могла бы остаться в Ирландии, потому что ей нужно присмотреться. Может быть править Сассексом по письму. А, может, всё-таки выйти замуж, согласно прежним договоренностям. И все её дети, конечно же Блэки. Но, может, и нет. Если присмотреться к ним повнимательнее.

Бэрк чуть заметно дернул уголком губ. Взял предложенную одежду, надевая жилет прямо на голое тело, и убирая шейный платок в карман брюк. Накинул мантию. Не слишком смущаясь получившимся результатом, и потратив больше времени на поиск булавки с огненным опалом, чем на нелепую попытку выглядеть чуть пристойнее.

Сигнус Блэк не казался тряпкой или дураком. И, значит, в этом фортеле с помолвкой точно был какой-то особый смысл. Но какой? Потянуть время? Сохранить обмен землями в рамках брачных договоренностей?

Вряд ли Блэк вдруг откажется от своих слов так же внезапно, как их озвучил. Он все-таки не настолько… политик. Но, если требовать их неукоснительного соблюдения, то сделка получается странной. Кто же этот счастливчик? Нищий терпила и идиот, согласный на любые условия? Или же, напротив, тот, кому на письма герцога Сассекса плевать с высокой колокольни?

- Твой жених. Ив сказал, что это его друг. Я знаю только одного, с которым он вечно бегает, как пришитый, но это явно не он. Твой отец не согласился бы породниться с настолько ортодоксальными почитателями Господа Керна. Тогда кто?

Адемаро? Нет, не то, чтобы он кандидатура получше. И у него какая-то другая девчонка, он говорил. У Малфоя самая младшая. С кем ещё там общается чертов блондин?

И что же получается это «не может остаться» на самом деле означало: «я присмотрелся, и не счел Вас достойным кандидатом»? А тот, второй разговор? Что тогда означала эта затушенная свеча? Эта фраза про почитателей богов? И то, что подарок Блэк всё-таки взял. «Спасибо, я подумаю позже»?

Может, брак Беллатрикс только сделка? Хорошая, проверенная и сильная? Той, для которой это письмо герцога - лишь повод вступиться за «дорогую невесту» и перерезать глотки всем неугодным. Что же. Это было бы весьма умно.

Бэрк медленно втянул воздух. Заплел волосы в тугую косу. Нужно было перестать злиться. Тем более для злости пока не было повода. Сделки. Все это только сделки. Выбор союза, с которым будет проще завоевать весь мир. Логичное, объяснимое и вполне похвальное желание. Не имеющее никакого отношения к любви. Просто формальные поводы. Он и сам предлагал союз Сигнусу Блэку, пусть и не получил пока ни согласия, ни отказа. Да, ведь Беллатрикс должна присмотреться. И он… некий запасной вариант, на случай, если первые два прогорят.

- Нет. Точнее не совсем так. Мой брак это красивый способ списать долги Манстера перед Коннахтом. Обоюдоприемлемый. Но, да я бы получил земли согласно брачному договору, и собрал бы значительный кусок Ирландии. - он обещал говорить правду. Никто ведь не заставлял Беллатрикс задавать неудобные вопросы. - У меня был бы кусок Ольстера, Коннахт и Манстер. Но в ирландской части есть ещё Ленстер. Чтобы стать Верховным королем согласно традиции, нужно пройти испытание. Знаешь, такое, в котором у меня шансов не больше, чем у любого другого ирландца. То есть…  было бы не больше - Бэрк вдруг засмеялся. Каким-то очень темным болотными смехом - Но я хромой. Калек на него вообще не пускают. Поэтому однажды я просто пройду по чужим телам. Так сказал мне Господь.

Она злится? Пусть злится. Он только улыбается краешком губ и пожимает плечами.
- Не «продать», Беллатрикс. Твой отец готов оторвать за тебя голову любому, и, значит, слово «продать» не подходит. Никто не заботится так о вещах. Но вы уже разослали письма, а помолвка все ещё в силе. Ты можешь выбирать свободно, но он просит тебя присмотреться. Быть может, в том твоем союзе есть что-то такое, что заставляет обе стороны не спешить с разрывом? И это не о свободе или несвободе, Беллатрикс. И уж точно не о страстной любви. Но, скажем, если мои гарды придут на земли моего друга, то это почти наверняка значит, что этот друг готовится к войне. А если невесты? Возможно, я просто хочу сделать её жизнь безопаснее и делюсь ресурсами. Ты чувствуешь разницу?

Бэрк улыбается чуть заметнее, подходит ближе, вплетает пальцы в темные змеистые волосы. «Не буду чьей-то невестой, не буду чьей-то женой». Значит, с её точки зрения, все произошедшее не так уж и значимо. Представление для английских гостей. Спасибо за отличные выходные, Терренс Теодор Бэрк. Наверное, он должен чувствовать облегчение, но почему-то чувствует горечь.

- Я думаю, ты знаешь, о чем я. Когда я предложил помощь твоему отцу, он велел мне говорить с тобой напрямую. Значит, ты и только ты ведешь дела, касающиеся тебя, твоего будущего наследования, союзов и браков. Или все же нет? И это была такая форма отказа? Я не привык к английским заигрышам, и был однажды весьма оскорблен тем, как один политик на гостеприимное предложение курил свои.

Впрочем, конечно же Беллатрикс не обязана кому-то доверять. И ему - даже в меньшей степени, чем остальным. Раздеваться в Белтейн и обнажать свои планы - это о разном. Возможно, она права.

Он проводит кончиками пальцев по её щеке, её шее. Не будет невестой или женой. Про вдову разговора не было. Может и хорошо, что она так бережет своего нареченного от взгляда Балора.

- Они не пустят меня, потому что я калека. В Ирландии правила Королева Медб, но оставшийся без руки Нуаду был обязан уступить свой престол Бресу. По нашим традициям, Король заключает брак со своей Землей. И она отражает его здоровье и силу своим плодородием. Или своей болезнью, если с ним что-то не так. Практически «Власть на любви». - Бэрк усмехнулся, вспоминая эту фразу несостоявшегося господина министра. - Коннахтом я тоже вроде бы не могу править. Но пока никто не посмел мне сказать об этом в лицо.

Или посмел. Но способом весьма и весьма специфическим. Бэрк задумчиво качает головой, а после сплетает соколиный золотой взгляд с темным пламенем.

- Я любил в своей жизни только троих людей, Беллатрикс. Один сломал мне позвоночник, второй уже мертв. А третья будет править в Британии. Что мне до других? Я Король живых и Владыка мертвых, и просто возьму  их земную жизнь, чтобы сделать Ирландию свободной и сильной. Свободной от власти тех, кто не присягнет мне. Свободной от англичан. Все жизни - только песчинки в потоке времени. А я - тот, кто однажды уже стоял у Истоков. Ты видела моё имя на камне. И кровью вписала в него своё. Я вижу кровь всю свою жизнь. Ту, что уже была. И ту, что ещё будет. Её будет так много, Беллатрикс, что я наверное смог бы уже захлебнуться. Но страхи, как и традиции - все это писано для детей Миля. А я Балор. Я несу свое сердце в ладонях, и это это оно раскрывается чудовищным алым цветком. Моя любовь.

Да. Позавчера. И все же. Разве могло это быть так, внезапно и для той, второй стороны? Такой разрыв помолвки (если это он) все равно, что перчаткой в лицо. «Вы не нужны нам. Нам никто не нужен, тем более вы.» И кто бы стерпел что-то подобное? Просто проглотил обиду?

Нет. Это слишком странно. Слишком просто. Тем более для Сигнуса Блэка, у которого каждое слово несет в себе второй, третий смысл, как у желтолицего мудреца в тибетском монастыре. Или… это он, Терренс Бэрк, слишком склонен видеть вещи там, где их нет? Слишком разобщен с реальностью. Потерян между мирами.

Бэрк медленно-медленно втягивает носом воздух, разглаживает складку между темно-рыжих бровей.

- Может, и так. И все же разница есть. Та, крупинка, капелька, доза, что отделяет лекарство от яда. Ведь разве пошли бы греки за Менелаем, призови он их просто пограбить? Как можно! Так призывают грязных разбойников, а не Героев. Но они идут защищать его честь. И исключительно во имя прекрасной и благородной цели разграбляют чужие храмы и насилуют жриц.
Красивая обертка… да, людям она нужна. Тот троянский конь, что впускают они в свою душу, сдаются ему без боя. Уловка, ложь, самооправдание собственный скверны.

На мгновение он улыбается - приподнимает уголки бледных губ.
- Разве не на этом строится нынешняя британская демократия? Несколько троянских коней, внутри которых все та же бюрократия и желание набить собственные карманы. Ну и ещё отчитаться перед теми акционерами, что изрядно вложились в кампанию «лучший кандидат от народа»?
И разницы вроде бы нет… и все же все в нее верят.

Он мог бы говорить об этом долго. Но, наверное, ей это скучно. Звездная, огненная, она видит вещи такими, какие они есть. Зачем ей разговоры о пустых оболочках?

Ее пальцы скользят по его ладони, словно гадают, чертят заклятие древних колдуний. Тех, что однажды служили Гекате. Давно. Далеко. Где-то на западе.

Сказал ли так Сигнус Блэк? Да. Он сказал много всего. И слова его до сих пор перекатывались в груди самоцветными камушками. Горели пламенем свечи. Подчиняли Силе и Воле так сильно, что даже синяя луна притихла на час за витражными стеклами. Слушала затухающие в коридоре шаги. Не смела перечить. Портить прекрасное время момента.

- Да, он так сказал. Но обсуждать с тобой… зачем? Это прозвучало бы словно я передумал, и хочу дать тебе меньше, чем обещал. Это не так.

Вышел ли бы Сигнус Блэк из той комнаты, если бы говорил иное? Если бы считал, что его дочь - просто девчонка. Такая, каких вокруг целое множество?
А сколько бы прожил после?

Но мысли словно снежинки, когда она так обжигающе рядом. И он оплетает ее талию, прижимает ближе к себе. Звездную, огненную, медвяную. Слыша в мгновение то, что хотел бы услышать сам. Что она сама выбирает его. Только его. Сейчас. Навсегда. Несмотря на то, что он… наравне. Но разве он наравне? Бэрк приподнимает бровь, пытается поймать смысл её слов. Наравне… с кем?

- Эриу женщина. Ей не нужен равный другим. Ей нужен такой, как Элата. Король демонов, сотканный из чистого золота. Тот, ради кого она попрала бы честь, и честь своего народа, пойдя за ним без уговора. Тот, от кого она родила бы сына - Бреса - средоточие всей красоты, что может дать мир, будущего короля всей Ирландии.

Он касается губами её щек, скул, губ. Как будто отвечая на тот, последний её вопрос. Любовь. Что такое любовь Балора. Что такое любовь Великой Богини.

- И Бреса выбрали королем. К сожалению, её сын был просто красивым. Так тоже случается. Но, когда его попытались выгнать, Эриу отправила его к отцу. И три короля из фоморов воевали на его стороне. Элата, Балор и Идех. Воевали, чтобы вернуть Бресу трон, а земли обложить данью. У всего есть цена. Но, когда и их власти перестало хватать. Когда туата снова смогли поднять голову, когда Брес опять проиграл, Эриу смогла найти способ посмеяться последней. Она помогла детям Миля. Уничтожила свой народ, но навсегда осталась Великой Богиней. Именем Острова. Такой же как… - Бэрк улыбается. Губами, золотом взгляда. Женщины встретившие потомков фоморов. Отдавшие корону Вильгельму, взамен права быть, иметь свою власть. Предавшие тех, с кем давно разбавили свою кровь.

- Наш сын тоже будет править. Он Блэк? Пускай. Мне не предсказано править Британией, а ты хочешь остаться здесь. Значит, я буду воевать за тебя. За него. За то, чтобы твои вороны облетели эти земли победным знаменем.

Он смотрит в глаза Беллатрикс, спокойно и долго. Уверенный в каждом своём слове. И добавляет чуть тише, сплетая голос и ветер Самайна:
- Готовность пройти по чужим телам, желание идти дальше, сила встать, даже если упал - это и есть любовь, Беллатрикс. Я люблю тебя.

- За неё.
Он повторяет за Беллатрикс и улыбается. Пусть будет она. Такая же звездная и огненная. Хотя, второй такой быть не может, нет. Но их дочь тоже будет сильной и яркой. Великолепной. Королевой магической Британии. Осталась сущая малость. Выиграть войну. Одну. Две. Три…

Десятки, сотни, тысячи тел… тел вокруг ирландского трона. Значит, Беллатрикс в этом пророчестве может остаться жива. Она права. Всё, что с ним происходит, только его решение. Тень от крыльев чудовища. Значит, есть способ.

Бэрк вплетает пальцы в темные волосы, ищет губами губы. И вдруг останавливается. Остальные два раза. Потому что он сделает так же. Так же, как и всегда. Она права в своей мысли.
- Почти.

Должна ли она знать? Теперь. Сделать свой собственный выбор. Понять, что значит калека. Что значит чудовище.

- Первым был мой отец. Я не знаю, кого он хотел увидеть. Элату, Балора или Идеха. Но я был для него… слишком мелким? Обычным? Незначительным? Я все время пытался удивить его. Сделать что-то, что обозначило бы моё присутствие. Но, черт возьми, у меня почти никогда не получалось. Как-то, когда мне было восемь, я вернулся с ожерельем из пальцев мертвецов - людей отца убили на моих глазах. Я наверное должен был что-то сделать. Проявить великую магию. Или великую выдержку. Но я просто пришел и пялился в остывший камин. Я должен был вести себя, как принц, а от меня воняло мочой. Я даже не участвовал в поимке. Меня просто позвали в подвал, позже. Когда там были те самые люди. И отец спросил меня, что я хочу с ними сделать. Дал в руки нож. Тот самый. Нож палачей Коннахта. Но, я снова ответил неправильно, и, кажется, это стало всему причиной.
Бэрк чуть заметно пожал плечами.
- Он учил меня магии, но больше не сам. У меня был учитель из Дурма. Был кто-то из гардов. Был Адо. Были книги в лавке Горбина и книги в нашей библиотеке. Я думал, что найду способ. Что смогу стать тем, кем он меня полюбит. И однажды у меня почти получилось. Я увидел пророчество. Самое первое. То, в котором я король всей Ирландии. Он взглянул на меня с интересом. И в этот момент я чувствовал себя Господом Богом. Знаешь, это особая магия. Ты словно паришь и можешь сдвинуть мир одним пальцем.

Он улыбается. Странной улыбкой без веселья. Выпускает черные волосы, и теперь его руки, как ивовые ветви, медленно опускаются вниз по плечам Беллатрикс.
- Это, конечно, было ненадолго. Но я сделал столько попыток, сколько успел до его смерти. И теперь он мой. Навсегда. Не душой, нет. У Балоров нет души. Но его сила там, где-то в рубинах короны Коннахта. Его память. И я не отдам её никому. Никогда. Пусть лучше и вправду будет пепел и груды поверженных тел. Он мой.

Бэрк медленно выдыхает. Кусает губы до крови. Он должен хотя бы сохранить лицо. Он ведь король. И он Балор. Тогда почему-почему-почему так больно? Даже сейчас.

- А второй… он… - кажется, эта история ещё хуже первой. Беллатрикс развернется на каблуках и уйдет. Нет, не так. Попробует уйти. И, вопреки всем обещаниям, он просто закопает её в лесу. Впрочем, она же разрешила её не отпускать. Чем смерть не способ для Смерти?

Бэрк улыбается снова, и взгляд его становится золотым и теплым, как расплавленный мед.

- Он был как Элата. Золотой и во всем прекрасный. Я обожал его кажется с тех самых пор, как он появился в Бург Кастле. Сильный, умный, бесстрашный. И он… был почти как отец. Даже глаза того же оттенка. Я повторял за ним всё. Во всяком случае, очень долго.

Воспоминание странное. Даже теперь, зная итог всего, оно греет в ладонях. Обнимает худые нескладные плечи. Он хотел бы остановиться на этом. Закончить. Но тогда рассказанное утратит свой смысл.

- Правда, как и отец, он меня тоже не замечал. Смотрел, но видел лишь тогда, когда я становился его проблемой. - Бэрк делает паузу, и уголки губ его дрожат, словно сомневаются в своей эмоции. Грусть? Злость? Мрачное торжество?  -  Но однажды нам привезли книгу. Из Индии. Её переводили очень с трудом. В Бург Кастле. Я читал написанное каждый вечер, иногда - делал копии. И как-то в моих руках оказался листок с этим рецептом. Я мог сварить себе любовь. Не амортенцию, нет. Мне не нужна была амортенция в двенадцать. Но он должен был меня увидеть, заметить. Раскрыть себя настоящим. Отпустить эту вечную равнодушную мину. - Бэрк улыбается, обнажает зубы хищно и влажно - Что может быть проще, понятней, чем взять то, что ты хочешь? Просто подойти и забрать. Немного таланта и… даже много ума не надо - котел и парочка травок. У меня пальцы затряслись от волнения.

На минуту он роняет лицо в ладони. Прячет смех, что рождается в глубине грудной клетки. Клокочущий, рваный и страшный. И после - снова смотрит на Беллатрикс.
- И ведь я добился успеха! Он так и сказал, когда выпил. «Я люблю тебя». Он говорил это всё время, пока ломал мне кости, не слыша и не понимая слова. Не чувствуя боли. Безумный Балор. А потом даже не помнил ничего из того, что было. Смотрел на все эти щепки, осколки в башне, на кровь, на моё разбитое лицо, на калечное тело. Смотрел, и только по ссадинам на своих руках понял, что произошло. Что я убил. Его.

Она всё ещё здесь. Она касается губами его пальцев, вместо того, чтобы бежать и прятаться… Впрочем, нет. Она, звездная, огненная и не смогла бы бежать. Не стала бы давиться испугом, умолять, надеяться на чужую милость. Она бы дралась. До конца.

Если верить её отцу, в ней есть кровь таких же, как он. И кровь тех, далеких, западных богов и жрецов. И она точно сильная. Сильная, как никто другой. Поэтому Круахан Ай ждал её. Поэтому её хотел видеть Керн.

Бэрк медленно кивает. Да, ему хочется, чтобы она посмотрела. Увидела. Даже если потом будет только Тьма. Для одного или для обоих - совершенно не имеет значения.

- Я хотел увидеть эмоции на его лице. И в этом тоже преуспел. Его лицо, всегда выдержанное, прекрасное, равнодушное вдруг стало живым. Виновен он или нет, но теперь его ждала казнь. Медленная и мучительная. Но нет, он боятся не боли. Не смерти. Страх мелькнул в его золотых глазах и истаял под волной ярости. Он столько лет добивался места, достойного своих способностей, но все пошло прахом. Он мог потом говорить, что угодно. Но я запомнил его ответ. Тот. Тогда. В одном этом взгляде. И тогда я вдруг подумал, что всё дальнейшее не имеет смысла. Что всё это только песок, который я пытаюсь удержать в ладонях, а он льется и льется сквозь пальцы. И почему-то - не знаю, может просто ничего лучшего не пришло мне в голову - я сказал, что упал. Посмотрел в его золотые глаза и сказал это так твердо, как только мог. Он меня понял. Или во всяком случае, не спорил. Начал собирать все эти осколки и щепки в прежний их вид. Потом отнес меня в мою комнату. Всего-то два пролета вниз. Позвал нашего врача, Харригана. Тот было сказал, что на падение не похоже, но я спросил, хочет ли он проверять на себе. Он не хотел.

Бэрк улыбается, хмурится, кусает губы - все сразу. Облаченная в слова история кажется ещё более стыдной. Неумеха. Трус. Лжец. Тот, кого не за что полюбить.

- Отцу я сказал так же. Он сделал вид, что поверил. Всегда легче поверить в падение с крыши, чем в то, что твой сын пытался подлить некий любовный напиток мужчине. Да к тому же ещё и не угадал с рецептом.

Уголки бледных губ дрожат. Все это вернувшийся холод Самайна. Стоять с начисто снятой кожей было бы легче. Но, впрочем, разве не такой и должна быть честность? Мерзкой, вонючей, убийственной.

- А потом со мной что-то случилось. Из-за постоянной боли. От омерзения к самому себе. Или вот от всех этих лекарств. Я начал видеть галлюцинации, другие миры. Начинать те же разговоры, которые раньше уже слышал. Просыпаться с синяками или ожогами и не помнить нормального, адекватного им объяснения.  Это было дико. Чудовищно. Мне нужно было это исправить, но я не знал, как. Даже не понимал, сон вокруг меня или уже нет. Тогда я подумал, что дело в Кастле. Не появлялся в замке очень и очень долго. Уходил в выходные и на каникулах в лавку к Горбину. Читал его книги, варил зелья в его подвале. Мне нужно было то, что меня вылечит. Сделает таким же, как другие. Таким, как все те, кто меня окружают. Даже не представляешь, как я их всех ненавидел! Гардов, одноклассников, приказчиков Горбина.

Он снова смеется. Это вправду безумно, дико и очень смешно.
- Я начал красть лица. Эмоции. Варить то, что их забирает, и то, что дает. Это было азартно. Я мог почти не спать и почти не обращать внимания на то, что калека. Забывать про боль. Я думал, что однажды сварю что-то такое, что все поменяет. Я стану тем, кто не я. Просто нужен рецепт. О, нет, не подумай, что прошлая история совсем ничему меня не научила. Теперь я пробовал все так, как считал безопасным. Приходил в случайный бар случайным человеком. Веселился, танцевал рилы. Подливал очередное зелье в выпивку случайному собеседнику. Смотрел, был ли эффект. А, если был, то какой. Отец… пришел в ярость, когда однажды узнал, чем я занимаюсь, вместо настоящей магии Короля.
Он пожал плечами, вспомнив, как звенел бокал под ладонью Короля Карактака.
- В отличие от меня, мой прекрасный Золотой Адо делал все правильно. К тому времени он уже стоял по правую руку от трона. И он… да, пытался со мной говорить. Знаешь, как говорят с больным, убогим и слабым. Этим снисходительно-ласковым тоном. Что я должен делать, чтобы отец был доволен. Как было бы лучше для моего будущего. Будущего, Беллатрикс!

Щеки пылают, словно в лихорадке, и Бэрк прикладывает к ним холодные пальцы своей собеседницы, чтобы хоть на секунду унять этот жар. Тот, что сжигает до тла, сияет в золоте глаз горящим торфяником.

- Как-то он налил мне виски и говорил о моем будущем. Будущем, которое от его советов уже не зависело - я был уже мертв. И я засмеялся, подошел к нему, вплел пальцы в его волосы. Великолепные и золотые. И подумал, что больше всего хочу увидеть, как это великолепное золото льется по каменным плитам Бург Кастла. Когда он подавится собственным криком.

Такой ли правды она хотела? Такой ли хотела Белтайн? Больно? Сладостно? Страшно?
…а теперь?

- Летом я выбрал его для демонстрации Tu suffocans . Прилюдно, как принято. Адо даже не доставал палочку. Просто встал напротив меня, и чуть скривил губы, когда я начал. Было слишком слабо. Ведь он и вправду очень и очень хорош, и мне следовало бы выбрать противника своего уровня… - от воспоминаний тело колотит, сжимает в стальные объятия. Тянет в паху. Превращает улыбку в оскал  - Мне - да. Но не Керну. Я занял у него немножко, и мой прекрасный Золотой Адо в мгновение сложился, как спичка. Согнулся пополам, рухнул на колени, коснулся лицом каменного пола. Я должен был остановиться, но это было так завораживающе. Я хотел смотреть ещё. И ещё. Хотел обнять его, коснуться безмолвных губ. Ощутить.

…мерзко?

Вопрос - как брызги холодной воды. Почему он не возьмет? На секунду Бэрк замирает, смотрит с удивлением на девушку, задавшую его. Кататает очевидный ответ на языке, словно горькое лекарство, которое хочется выплюнуть под ноги.
Разве может он, потомок короля фоморов, не взять то, что хотел?
Даже если это так недостойно, неправильно, гадко.
- Я… взял.
Голос на мгновение гаснет до хрипа. Да, пожалуй, это не то, о чем хотелось бы рассказать. В Белтайн. Беллатрикс. Кому угодно.

Мгновение он молчит, обнимает её за плечи. Согреваясь. Пытаясь согреться.

Наверное, стоит рассказать дальше. Не в качестве оправдания. Оправдания ищут те, кто испытывал стыд. Его чувство точно не стыд. Гнев? Разочарование? Одиночество заиндевелого зала?

- Оно не отпускало меня. Как зуд, как навязчивая идея. Я думал, что просто хочу его в постели. У меня уже были женщины. В нашей семье это часть взросления. И всё же я не испытывал с ними того же. Того же… - Бэрк ищет подходящее слово, но все слова слишком плоские, маленькие и короткие, чтобы вместить хоть крупинку этой эмоции. - вожделения.

Он делает медленный вдох. И такой же медленный выдох, пытаясь успокоиться. Говорить ровнее, правильнее, понятнее. Но отчего-то это становится трудно. Гораздо труднее, чем даже о мертвом отце.
- Мы не виделись месяц или того больше. Он отводил взгляд, даже если мы были совсем рядом. Злился? Считал оскорбительным то, что произошло? Я так и не спрашивал. А он никогда не говорил. Но однажды я сам подловил его в коридоре, и предложил виски. А он вдруг запросто согласился.

Ещё один вдох. Ещё один выдох.

- Мы пошли в мою комнату в Башне. Не вместе, нет. Он пришел через час. Это было на руку - я волновался, и страшно хромал. Мне казалось, что как только он поймет, зачем, то немедленно повернет назад. Разумеется, я не собирался спрашивать его согласия. Это вообще не его чертово дело, зачем мне понадобился вассал моего отца. И, конечно, я подготовился. Амортенция. Да, в этот раз я взял амортенцию. Я пробовал её, именно эту партию на девочках из борделя. Никаких сюрпризов. Он пришел, я подал ему бокал. Все должно было быть хорошо. Но, черт, Адо вдруг начал нюхать.
Бэрк смеется, нервно приподнимая уголки губ.

- У меня вспотели ладони от ужаса, и я уже почти вытащил палочку. Он ведь зельевар не хуже меня. Он закончил Салем. Он может понять, что виски имеет какой-то посторонний запах… и даже понять, что именно за зелье могло бы его так изменить. Наверное, я побледнел так сильно, что ему даже не нужно было гадать… но он вдруг приподнял брови, и назвал свой любимый сорт, год... Сказал, что очень удивлен, ведь такой виски очень редкий. Улыбнулся. И выпил залпом.

Бэрк снова смеется. Кажется, он всё ещё там. В той самой комнате. С запахом яблок и августовской тьмой за окнами. Всё ещё хочет выхватить палочку, чтобы драться с тем, кто напротив. Всё ещё чувствует влагу ладоней, дрожь предательских пальцев.

- Ещё немного, и зрачки его расширились, утопили всё золото разом. Он подошел ближе. Опустился передо мной на колени. И на секунду я растерялся. Это было то, что я вроде бы хотел, но я вдруг совершенно не знал, что с этим следует делать. И я… взял его лицо в ладони, коснулся губами губ… а потом увидел на его шее платок. И… не знаю… что-то щелкнуло в голове. Я развязал его, но, вместо того, чтобы снять, стал тянуть за концы, затягивая петлю. Я… - Бэрк словно задыхается собственным воспоминанием, смехом, болотным огнем -  тянул так сильно, как только позволяло это жалкое тело. Адо… сначала пытался освободиться, хрипел, оттаскивая от горла удавку. Потом прыгнул вперед, подмял меня под себя, тоже схватил за шею. Мы покатились по полу. В висках шумело, и мир становился огненным, черным и алым. Это было так… ослепительно ярко. Так… хорошо. А потом…

Бэрк вдруг сжимает губы в тонкую злую линию, передергивает плечами.
- Он выиграл. Был сверху. Даже когда я сказал, что не хочу. И это было… не знаю. Не так. Он вывихнул мне руку, сломал запястье. Но дело даже не в этом. Я больше не поймал это ощущение восторга. И чувствовал себя дурачком. Чувствовал так сильно, что в конце разрыдался со злости. Всё, что я сделал, было зря! Я снова где-то ошибся.

“Не то, что тебе было нужно”, “У него есть больше”, “Это ведь дар, draugadróttinn”. Её голос течет под распахнутый панцирь, заливает прохладою мысли и раны. Оплетает, ласкает. Не встречает сопротивления. Она так странно права. Ведь это… да, он хочет именно это… взять всё, целиком, до последней капельки крови, до последней частички души… взять, одарить… нежно, так нежно, так убийственно-нежно… смертельно-сладостно…

Ветер рвется под мантию, но Бэрк словно не слышит, на мгновение потеряв связь с реальностью. Белтайн, Самайн и Тьма, все сплетается в танец черно-алого пламени, качается гибкими стеблями ив.

Он снова там, во время ночи длинных ножей. Обхватывает костяными пальцами чужое сердце, и кровь… 
Кровь льется с разомкнутых в стоне губ. Горячая, терпкая, алая.

Пряная, пьяная…

Тот  восхитительный запах. Аромат уходящей жизни. Ни с чем не сравнимый, ни на что не похожий. Он кружит голову больше, чем виски, опиум и трава. Он кружит голову, заставляет желать больше. Ещё больше. Ещё. Дрожать сильнее, чем в сексуальном экстазе.

Он хочет. Он хочет. Да, это то, что он хочет. 

Узнать целиком. Понять. Принять. Объять его душу, помыслы, мысли.

Любить. Золотого, прекрасного. Не частичкой, не жалким ненужным мальчишкой. Собой. Всем. Целиком.

Сладостно, сладко, нежно. Смертельно. Навечно. Как не умеет никто из живых.

Дать всё, что он может. Тому, кого любит. Себя настоящим.

Самый дорогой из подарков.
Самый последний.

Мысли вливаются в кровь, вплетаются в жилы, исчезают под кожей. Дыхание снова становится ровным. «Я буду рядом», «Всегда», «Вместе».

Это так хорошо, так тепло, так спокойно.

Бэрк медленно смаргивает, и сказанное уходит куда-то глубже. Растворяется с током крови. Прячется. Темное. Алое. Он вновь попадает в реальность. С удивлением замечая, что ветер лезет под мантию, кусает за шею и пальцы.

Как холодно. Почему они ещё здесь?

Беллатрикс тянет его за собой, и он делает шаг, другой, третий. И с каждым шагом мир становится все полнее. Лес, воздух пахнущий влагой и прелостью листьев, шум ветра в ветвях.
- Пойдем. Да, конечно, пойдем.

Он шагает быстрее, оплетает плечо своей спутницы в попытке согреть, смеется. Губами, золотом глаз, весь разом:
- Я ведь так и не сделал тебе подарок, Беллатрикс. На твой триумф, на твои шестнадцать. Но, черт возьми, всё ведь и так твоё! Что насчет выбрать артефакт? Проклятые кубки, ожерелья, оружие. Что захочешь в «Горбин и Бэрк».

Он делает шаг, другой, третий, все ещё не помня того, что хромает. Что нужно надеть булавку с опалом. О чем говорил ему этот голос.

Не помнит о ночи длинных ножей, о сладостном, черном и алом.
Оно где-то в сердце.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-07-23 21:27:42)

От прикосновения её губ так сладко, так обжигающе-сладко, что по венам снова течет не кровь, не яд - жидкое пламя. Он обнимает её, скользит ладонями по плечам, по спине. Пытаясь почувствовать под пальцами всю её, разом, каждую клеточку тела. Не отпускать. Ни в Самайн, ни в Белтайн, ни прямо сейчас. Моя.

Он отвечает на её поцелуи. Это так странно. Он никогда раньше не _отвечал_. Лишь покупал, заставлял, велел. Принуждал. Брал первым, не спрашивая согласия. Даже помыслить не мог, что кто-то может хотеть к нему прикоснуться сам. По собственной воле. Ведь он совсем не такой, каким был Король Карактак. При фамильном сходстве, в нем нет ни капли его красоты. Не Луг. Не Фрейр. Балор. Draugadróttinn. Дьявол.

- Я буду. - выдохом между поцелуями. Он мог бы добавить, что будет в любой день, когда она только скажет. Вне зависимости от разрешения Диппета. От дел Коннахта. Дел бизнеса Бэрков. Но чтобы все перечислить, нужно так много слов. Времени, когда можно касаться её губ, пить её дыхание, темное пламя в её глазах.

Он все ещё ей не противен. Даже сейчас. Даже когда она знает. Все. Кровь на его руках. Его неудачу. Историю слабости и  позора.

Она все ещё не ушла. И нет, не из жалости. Той унизительной и прилипчивой жалости, какой зажигался взгляд Эсме, глядя на его уродливое калечное тело. «Я вылечу Вас, мой принц.»

Не из желания защитить. Отбить у старших мальчишек, которые вздумали его обижать, подвешенного на высоте за ворот мантии. Заведомо не способного дать отпор хоть кому-то.

Беллатрикс словно бы все равно. Словно она не замечает его уродства. Уродства тела, уродства мыслей. Словно для неё он красивый и цельный. И это ощущение пьянит, дурманит. Делает мир похожим на сон.

Моя.

К черту всех. Слухи, запреты, выгоды и помолвки. Пусть все поплачут в углу и сами подотрут свои сопли. Он как-нибудь разберется. Позже. Потом.

Он снова касается её губ, оплетая их страстно и сладко. Чувствуя, как снова неистово бьется сердце, как пах наливается  жаром и тяжестью. Может, ну его, этот Хогг.

Бэрк смеется уголком губ, ловит Беллатрикс за запястье, ведет ладонь к собственным брюкам. Чтобы и она поняла, осознала.
- Я все ещё могу тебя просто украсть. И никогда не вернуть. Станем двумя недоучками, правящими всей Ирландией. Вместе.

Остаться. Прикасаться. Чувствовать... Звучит так волшебно, что слово “но” теряется, размывается, исчезает. Да, наверное, этого он и хочет. Чтобы она больше не уходила. Это глупо, бесполезно, невозможно, но это и есть его желание. Здесь. Сейчас. Вопреки здравому смыслу. Долгу. Пророчеству. Вопреки всем этим мертвецам в заиндевелом зале. Вопреки улыбке Пересмешника и всех тех, кто стоит за ним.

Вместе… Как будто вместе они могли бы изменить весь мир.

Могли бы. И изменят.
Просто он хочет всего слишком быстро. 

Абсент. Артефакты. Бордельные девчонки… столько вещей, которые можно делить на двоих. Он раньше не думал об этом так. Не знал, что можно делить не только постель и корону. Деньги, земли и магию. А всё… “всё”, как в той клятве, где всё принадлежит ей, Огненной, Звёздной. И это так ослепительно-ярко, так чарующе, что он улыбается. Оплетает её плечи, прижимая ближе к себе.

Возбуждение никуда не уходит. Но он же живет как-то с болью? Желание обладать гораздо приятнее.

Беллатрикс устала. Как жаль, что он не может превратить её в птицу трансфигурацией, не может посадить верхом на гиппогрифа или метлу. И вдвойне жаль, что порт-ключ у него только до своих земель. Ему нужно учиться быть лучше, сильнее, мудрее. Предприимчивее и предусмотрительнее. И для неё тоже.

Бэрк всё ещё улыбается, делая шаг вслед за приказом её руки.
- У меня есть даже больше, чем ты можешь себе представить. И я всё тебе покажу. Всё, что теперь тоже твоё. Всё.

Шаг. Ещё шаг. Быстрее, в сторону Хогга. Золотой огонек мелькнувший в глубине соколиных глаз.
- Но идти ведь не обязательно. Legerus*, и я донесу тебя на руках.

Отредактировано Terrence T. Burke (2025-08-01 20:06:08)