С О'Конналлом всё было ясно — он отдал палочку без единой попытки заговорить зубы, полностью осознавал тяжесть содеянного и был готов за это отвечать, не демонстрируя при этом показного раскаяния. Одним словом, гриффиндорец — прямой и честный, хотя и недопустимо вспыльчивый. Палочка Грэди — жесткая ольха с волчьей сердцевиной — легла в ладонь декана как влитая, однако Дамблдор прекрасно ощущал всю неохоту этой вынужденной сдачи.
В целом — достойно. Молча кивнув О'Конналлу, профессор бросил взгляд на второго участника потасовки, который решил избрать тактику, в целом свойственную студентам Слизерина —  манипулировать и откровенно врать, всеми способами изворачиваясь и маскируя пренебрежение лестью — лишь бы избежать ответственности за свои поступки. За этим плохим миражом, за прохудившейся гнилой завесой скрывались раненые и плохо контролируемые эмоции, неуверенность в себе и болезненная уязвимость. Ну ещё, конечно, раздутая гордыня, поверх отполированная привычкой не только выходить сухим из воды, но ещё и добиваться максимальной выгоды для себя лично. Конечно, за чужой счёт. Ведь и сейчас он выторговывал поблажки не для Грэди О'Конналла, которого несколькими минутами ранее намеревался задушить, а для себя лично. Обманчиво-лучезарная улыбка буквально сочилась лицемерием, вот только пальцы, крепко сжимающие палочку, выдавали мальчика с головой.
Дамблдор внимательно выслушал его, даже не пытаясь перебивать, при этом выражение его лица оставалось как будто добродушно-нейтральным; вот только серые глаза — непроницаемые и жесткие за стеклами очков-половинок — ясно отражали мнение профессора: тот, кто лжёт в лицо, разговора не заслуживает.
Не несколько секунд в воздухе повисло молчание: Бэрк закончил монолог, а Дамблдор не слишком торопился отвечать. И нет, вовсе не потому, что не знал, как.
— Я разве вас о чем-то спрашивал? — произнёс он наконец с легким оттенком невозмутимого удивления. Грэди О'Конналл был абсолютно прав: всё сказанное между их именами и требованием сдать палочки прозвучало только для того, чтобы немного разрядить обстановку, не больше.
— Правила одинаковы для всех учеников Хогвартса. Вы оба их нарушили. Как ваш преподаватель, я обязан выяснить причину этого поступка и убедиться, что ничего подобного не повторится впредь. Но я ничем не смогу помочь, если вы будете скрывать от меня правду. Мистер О'Конналл уже отдал свою палочку и будет несправедливо делать исключение для вас. Последуйте его примеру, и тогда мы поговорим. Но не здесь. Коридор — неподходящее место для беседы.
Хорошая заявка на изворотливость — манипулировать своим физическим состоянием, однако сейчас она не прошла: декан будто бы вообще не услышал последних слов Бэрка. Но будто — не значит "не услышал". Едва заметный жест бузинной палочки — и трость аккуратно взмыла в воздух набалдашником вверх, плывя навстречу хозяину. Терренс Бэрк и сам мог сделать это, после чего сдать свою палочку по требованию профессора. Но он не сделал, и стоило избавить его от соблазна и дальше использовать своё увечье для скверных манипуляций.

Что ж. Договариваться Дамблдор не хотел, а если и хотел, то на каких-то других условиях.
И с какого, интересно, хрена? Что может быть удачней, чем когда оба участника конфликта соглашаются с какой-то мирной версией? Разве лучше, если бы всплыло про заточку-палочку? Про безобразную драку? Про случай на трибунах? Про то, насколько все там было… по-общечеловечески. Гриффиндор же не может быть не прав, верно? Он не может заметать следы, прятать улики, убегать, врать, поджидать кого-то в коридоре, забирать у хромого трость, потешаться…
Как можно?! Это ж только для аристократии! А все грифы - славные парни «от сохи».

Выиграл бы Гриндевальд, было бы что-то иначе. Но сейчас Дамблдор диктовал моду. Считал себя сильным и способным решать за свой факультет… и за все остальные тоже. Или он, Терренс Теодор Бэрк, проспал момент, когда сменился директор?

Ну, конечно, Великий Герой Войны имеет право провести беседу. И, конечно, безапелляционно признать непогрешимость красно-золотой стороны. Ведь иначе он сам не декан года, а так, собачье дерьмо. Ведь так сложно будет признать, что ты где-то облажался, правда, Альбус? И ведь тут недостаточно признать, что Грэди нормальный парень. Или что ничего не произошло. Тогда ведь получится, что факультеты могут договориться. А это… не с руки, да? Разделяй и властвуй?! Пока все ненавидят зеленых, ты можешь жить счастливо, и лишь иногда смахивать пылинки с белого плаща. Везде и всегда Герой. Великий, Ужасный и Справедливый.

Или это доставит тебе особое удовольствие, чтобы ирландский король склонил голову, принес палочку в зубах, да ещё и безропотно выпил весь ушат помоев, что предлагается на него вылить?
Téigh trasna ort féin!*

Улыбка на губах дрогнула лишь мгновение, в то время, как ладонь оплела набалдашник приплывшей трости. Что ж, это было своевременно. Дурацкий прыжок от ножа давал о себе знать, и тело ныло, как будто Грэди О’Коннал с самого начала бил по нему палкой. Но боль - это даже лучше. Боль - дает силы и ярость. Ярость драться и убивать!

Бэрк выхватил соколиным взглядом лицо Дамблдора, и приготовился было выплюнуть ему в лицо, что во-первых по законам этой страны палочка изымается только Авроратом и только в случае доказанного преступления среднего уровня тяжести. И уж О’Коннал-то точно не тянет на охреневшего маггла. А во-вторых, что проводить беседы с ним имеют право только три человека: Господин Слагхорн, как декан; Господин Диппет, как директор Школы; и граф Слайго, как опекун. А Господин Дамблдор, в свою очередь, может идти себе... куда шел.

Но внезапно Грэди О’Коннал находит слова первым, и от них лицо Бэрка на секунду едва не вытягивается от удивления. Он… сознается?! Он… защищает?! Его? Зачем?!! Ведь что бы там ни говорили про демократию, но никакой демократии в Школе нет. Все аристократы перечисляют Школе взносы порядка 300 тыс.золотых галлеонов в год. И отчислить одного из таких всё равно что ткнуть ножом себе в задницу. А Грэди…Грэди могут вышвырнуть завтра. По щелчку пальцев.

Бэрк втянул носом воздух, возвращая лицу подобие спокойствия, и, снова взглянув на Дамблдора, уже негромко добавил:

- Так вышло. Может, и я. В любом случае я не в обиде и не имею никаких претензий к Грэди О’Конналу. И, как и сказал, приглашаю его на Самайн, если Школа ему позволит.

Это, конечно, не поможет. Ни его слова, ни слова Грэди. Они говорят с тем, кто не моргнув глазом отправил бывшего друга в Нурменгард. Но всё-таки нужно сделать вид, что всё нормально, или хотя бы постараться сдержать усмешку, на всех этих словах благодарности:
- Спасибо за трость, Господин Дамблдор.