Magic Britain: Magna Charta Libertatum

Объявление

moonimg sunimg
Magna
charta libertatum
HP. Dark!AU | 18+ | Эпизоды
"₡олнце не знает правых." ᛊ

₭онец 1966 года.
Ꮍ власти магглорожденный ᛖинистр, издавший резонансный законопроект, в котором всячески поощряет браки с магглами, что негласно нивелирует ₡татут.

₳ристократия в молчаливой оппозиции и с надеждой смотрит в сторону ₮емного Лорда.

₱ода не выказывают открыто своей негативной позиции по отношению к политике ᛖинистерства, однако некоторые из них ушли в глухую оборону, и напряжение в обществе нарастает.

฿ ₡тавке начинается активная вербовка в члены двух ₭онтуров, а личный проект Лорда по созданию элитарной школы боевых магов "Ɓellator Ⴚerta" вот-вот запустится в тестовом режиме.

฿ ฿изенгамоте скоро состоится выбор нового ฿ерховного Ҹародея. ₭ этому событию активно готовятся все три его фракции, подготавливая своих кандидатов.
₭ этому еще более активно готовится ₳льбус ᗫамблдор. Ҧо неофициальным источникам у его грандиозных замыслов есть свои спонсоры и покровители.

୮риндевальд все еще заточен в Ḩурменгарде, но у ₮емного Лорда на него есть собственные планы...

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Magic Britain: Magna Charta Libertatum » Морозильник » Архив эпизодов » Шут — дар. Король — судьба. 08.10.1966


Шут — дар. Король — судьба. 08.10.1966

Сообщений 1 страница 21 из 21

1

Число, месяц, год: 08.10.1966
События: приезд Темного Лорда в лавку "Горбин и Бэрк" за подарком для своего клиссанга ко Дню Рождения.
Действующие лица: Т.Т. Бэрк, Т.М. Реддл, НПС Д. Горбин
Предшествующие события: нет
Предшествующая тема: нет

0

2

http://www.pichome.ru/images/2015/08/31/3FqWcfL.png
ТМР
Эта идея родилась у него после Мабона, и он сразу понял, куда нужно обратиться за ее реализацией, а так как времени на исполнение оставалось катастрофически мало, то утром 8 октября 1966 года, Том уже стоял перед входом в лавку «Горбин и Бэрк».

Даже заливающее Лютый переулок осеннее солнце не могло окрасить это место в более уютные и радостные тона — преддверие наступающего Самайна — от витрин все так же веяло какой-то древней затхлостью и многослойностью пыли, хоть окна и были чистыми, а ручка на входной двери сверкала отполированной множеством ладоней медью. Он не был здесь почти двадцать лет, но воспоминания нахлынули, будто только вчера он заполнил все накладные и закрыл лавку на ночь, перевернув висящую на двери табличку стороной с надписью «Закрыто». Именно здесь он нашел многое из того, что стало для него хорошим подспорьем в дальнейшем, здесь он решил, что пора расширять горизонты своих магических знаний и практик, здесь он встретил множество из своих верных друзей, оставшихся с ним навсегда — древние фолианты с еще более древними знаниями, сочащиеся темной магией артефакты, рецепты уникальных зелий, считавшихся утерянными для всего магического мира и карты, прочесть которые могут далеко не многие… А еще медальон его матери, принадлежавший его роду и знание о том, каким образом и за какую цену он оказался в стенах этой лавки и самое главное — кто ее в итоге заплатил. Да, это место сочится призраками прошлого и с виду не изменилось за эти годы ничуть.

«Как и я сам». — подумал Том, заметив свое отражение в чистом стекле витрины. Он все тот же высокий молодой человек с пронзительно-голубыми глазами и красивым лицом — лицом, которое подарил ему ненавистный отец, отобрав у неродившегося ребенка право на счастливую семью и детство.

Но это было лишь внешнее, а что изменилось внутри? Лорд едва заметно усмехнулся чувственным ртом и взялся за ручку, открыв дверь. Колокольчик издал все ту же переливную трель, извещая о новом посетителе, а в нос ударил знакомый запах формалина, зелий и спертого воздуха. Он перешагнул границу порога, лизнув ее подолом своей мантии — будто миновал временной Рубикон — и остановился, медленно снимая с запястий белоснежные перчатки. Глаза Тома смотрели остро и прямо — прямо за стойку, где очень давно стоял он сам, а теперь должен был стоять кто-то другой, тот, кто вежливо проводит потенциального Заказчика в святая святых этого места — в Голубой кабинет, ведь именно там — и Том помнил это с особой остротой — бьется сердце этого места.

0

3

ТТБ
- Господин Бэрк, Вы наверное считаете, всех министерских идиотами?
Горбин смеялся от души, читая подсунутую ему на подпись бумагу. Эвона как, «нижайше предложить» Нобби Личу «знаки отличия на форму авторов и хитвизардов», которые «будут способствовать их сплоченности, вере в успех и преданности делу». Даже не артефактные! Нет, конечно, покойный Карактак Кеннет Бэрк тоже по-молодости горел идеями продать что-нибудь ненужное, но даже он никогда не пытался предложить воздух. Да ещё так явно и неприкрыто. Потому что из волшебного там было только название лавки «Горбин и Бэрк». А, ну, и, конечно, цена. Цена была настолько волшебной, что граничила не то, что с юношеской самонадеянностью - практически с наглостью.

И с чего бы это? 
То, что юный Король Коннахта каким-то чудом завоевал на скачках кубок, стоящий теперь на самом видном месте голубой гостиной, ещё не означает, что ему позволено всё. Да и из того, что Министр единожды на эмоциях пожал юноше руку, совершенно не следует, что он тут же бросится менять казенные деньги на откровенный мусор.

- А что Вы теряете, Господин Горбин? 
Такой улыбчивый голос. Как россыпь драгоценных камней под июньским солнцем.

Что он теряет? Здравый смысл, например. Всё-таки ему, Джеймсу Горбину, было слегка за пятьдесят, но никак не четырнадцать. И уж ему-то явно было не к лицу носить в себе безумные идеи, вроде: Король всей Ирландии, Великий Жрец, Сделка Века. 

Горбин промокнул уголки почти бесцветных глаз краешком платка. Нет, уж насмешил, так насмешил. Нужно будет рассказать сыну. Отличный семейный анекдот про бизнес. 

Да это такая же Сделка Века, как Теренс Теодор Бэрк - Король Ирландии!

Интересно, Карактак донес до сына то, что однажды сболтнул под виски в голубой гостиной? Что Верховный король не слишком рад будущему зятю-калеке и рассматривает, как возможность, взять Бэрка помладше. Нет, наверное, нет. Иначе бы Теренс уже перестал мнить себя хозяином буквально всего. Но наверное и к лучшему. До совершеннолетия ему далеко. А его брату - ещё дольше.

Горбин отложил бумагу. Пригладил лысеющую, немного сальную голову, и посмотрел на своего бывшего подопечного. Юный Король Всего Мира вольготно развалился в кресле. Черные высокие сапоги с серебряными крестами на голенище, черные кожаные штаны, черный жилет с асимметричной вышивкой бегущей демонической лисы. Шелковая черная рубашка с расстегнутой первой пуговицей. 
Пламенно-рыжий всполох тугой косы на плече. Бескровно-бледное лицо. Смеющиеся золотые глаза. Сигара в тонких изящных пальцах - подражание покойному Карактаку. От первой же затяжки Теренс - разумеется! - подавился кашлем, но она все ещё упрямо тлела где-то рядом с губами. Глупый мальчишка. 

- Я думаю, что не следует торопиться с такими вещами. Мы десятилетиями зарабатывали репутацию этой лавки. Нехорошо, если министерские начнут считать нас за дураков и жуликов.

Горбину не нужно было смотреть в лицо своего подопечного. Он и так знал, что темная бровь взметнулась вверх, а взгляд стал пронзительным и злым, как у хищной птицы. Все Бэрки одинаковы.  
Первым делом думают, как вцепиться в глотку, а не о будущем. 

Горбин покачал головой, потянулся было к чашке уже давно остывшего кофе. Но в этот же самый момент услышал переливную трель колокольчика на входной двери. Нет, за прилавком сейчас был Гарри Вилсон. Но он был здесь всего две недели, и все ещё плохо знал даже товар, что уж говорить о клиентах. А вдруг это будет Малфой, которого примут недостаточно подобострастно?! Нет, этого нельзя было допустить.

Горбин кивнул Бэрку, чтобы тот как минимум оделся. Недозастегнутая рубашка. Сюртук, шейный платок и булавка - небрежно брошены на диван. Стыд и позор! К тому же кому-то может быть известно, что по документам он, Джеймс Горбин, счастливый обладатель куска публичного дома. Доказывай потом. Ещё и к суду привлекут на пустом месте за какое-нибудь растление!
Благо, хоть домашний эльф, праздно гревший в углу уши, сразу метнулся убирать чашки со столиков и пепел с обивки. А то было бы вдвойне стыдно перед гостями.

Перешагнув порог голубой гостиной, Горбин мгновенно надел маску исключительной доброжелательности, довольно странно смотрящейся на его худом нездорово-желтом лице человека, всё лето просидевшего в лавке. 

«Выдержка, терпение и предусмотрительность. Терпение, предусмотрительность и выдержка. Три основных качества делового человека».

Это он повторял и Теренсу Бэрку, и собственному сыну при каждом удобном случае. И, разумеется, считал, что сам обладает всем перечисленным в наивысшей из мер. 

Но, стоило Горбину выйти в торговый зал и взглянуть на вошедшего, как даже он на секунду остолбенел, не в силах ни сдвинуться с места, ни что-то сделать с одеревеневшей приветственной улыбкой.

Перед ним стоял Том Реддл собственной персоной. И нет, не было столь удивительным, что бывший приказчик, а ныне чуть было не состоявшийся министр, решил зайти в лавку темных артефактов. Но это был… тот же самый Реддл. Да. Этот красивый молодой человек не постарел ни на год с момента их последней встречи. Неужели он и вправду победил время и смерть?! Отчего-то от этой мысли холодок пробежал по спине. Большая сила - большая опасность. А Горбин опасности не любил.

- Приветствую Вас, Господин Реддл! - обычный поклон Малфою ни в какое сравнение не шел с тем, как совладелец лавки сейчас поклонился своему бывшему приказчику. И, следуя примеру своего хозяина, так же низко поклонился светловолосый юноша в сером, стоявший за прилавком из полированного черного дерева.

- Чем могу Вам служить? - Горбин посмотрел на красивое лицо Реддла едва ли не заискивающе. - Изволите ли пройти? 
Джеймс снова сделал подобие поклона, указывая гостю на массивную дверь, за которой в конце короткого коридора скрывалось сердце этого места. Оставалось только молиться, чтобы Теренс подобрал свой сюртук и ушел в подсобку с книгами, а не остался ждать в кресле, пусть и полностью одетым. Будет в высшей степени скверно, если Бэрк скажет гостю что-нибудь оскорбительное из их обычных шуток. Про вакансии, например.

0

4

ТМР
Не успел взгляд Тома полностью пересечься с глазами стоящего за прилавком юноши, как открылась внутренняя дверь и из нее вышел Джеймс Горбин. Он сделал еще несколько шагов — скорее по инерции, чем по желанию, — и замер с будто приклеенной к губам улыбкой. Пришло время перевести диагональ взгляда на новую фигуру этой шахматной доски, что Лорд не преминул сделать. Он полуоборотом плеч и головы повернулся к своему бывшему начальнику и ослепительно улыбнулся — вежливость на начальном этапе никому не вредила, хоть конкретно с ним стоила дорого. Однако его острый взгляд сначала заметил лишь седую и плешивую макушку Горбина, ибо тот в моменте склонился перед Томом, являя свой элемент вежливости и эквивалент гостеприимства и лишь после этого, попуская мимо все то дежурное, что говорил Джеймс, Темный Лорд смог его рассмотреть.

«А он все такая же скользкая шельма, каким был двадцать лет назад, — пронеслось в голове и Том шире улыбнулся, поигрывая перчатками, — Вот только время его не щадит и исправно забирает все долги, словно жатву. Впрочем, мне он тоже кое-что все еще должен… Ну, а вежливость…»

— Доброго утра, мистер Горбин. — голос из прошлого не исказился ни единым оттенком тембра, он все тот же, как и его лицо, вот только металла в нем заметно прибавилось, как и во взгляде — лезвий, — Неожиданная встреча, верно? — стальные нотки эти смазаны елеем, он почти капает с интонаций, растворяя доски пола этой лавки и являя миру, что если и есть где-то откровенный вход в ад, то он — здесь.

Лорд смотрит на Горбина, но видит все: и озадаченное лицо нового приказчика — он держит себя в руках и его поклон синхронен с поклоном владельца, но сцепка из пальцев слегка подрагивает — он нервничает и растерян, поведение начальника уж слишком выбивается из обычного алгоритма; и мириады крупинок пыли, вальсирующих в границе солнечного луча, медленно ползущего по полу к мыску чужого сапога; и расположение немногочисленного товара, лежащего — как и много лет назад — на виду только ради антуража: он лежит здесь ненужной и дешевой драпировкой, все, что хоть как-то представляет ценность для постоянных клиентов этого магазина, находится глубже, за пазухой, в том самом Голубом кабинете, куда Горбин предлагает ему пройти все с той же приклеенной подобострастной улыбкою, которую Том уже хочет содрать с его лица вместе с губами.

Он не ожидал, что воспоминания и призраки прошлого нахлынут с такой силой — будто не было этих лет, а мир перевернулся с ног на голову буквально за одну ночь. Ему казалось, что спрессованные эти годы усмирили внутри него и брезгливость к этому волшебнику, променявшему свою магию и ее потенциал на цифры и перечни в накладных, и ненависть к тому, как он поступил с его беременной матерью, когда она принесла ему то, что не имело цены, а он осмелился и цену все же назначил — унизительную, как плевок в лицо древнейшему магическому Роду, рядом с которым он — Горбин — не более, чем грязь под ногтями. Унизительному вдвойне тем, что ей ничего не осталось, как ее принять…

«Воистину память мне стала стальною короной» — еще успевает подумать Лорд, прежде чем задавить расползающееся внутри него на корню — он лишь крепче сжимает перчатки длинными пальцами — обвивая — и едва заметно кивает на все движения Горбина и его слова — разом:

— И послужить можешь и пройти — изволю.
Он мгновенно перешел с ним на «ты», даже не споткнувшись, — на данный момент с Тома вполне достаточно показного церемониала, он приехал из Ставки не для того, чтобы еще четверть часа стоять и лицезреть картонный этикет. Поэтому он не дожидается ответа и выверенным шагом направляется в сторону очередного порога, переступив черту которого его ждет сначала небольшой узкий коридор, а после — еще одна дверь. Лишь на секунду Том притормаживает у рубежа и оборачивается, с улыбкою поймав взгляд молодого приказчика — и на него Лорд смотрит уже без всяких лезвий и елея, открыто и доброжелательно, а с интонаций голоса его сейчас точно ничего не сочится и не капает под ноги:
— Принесите мне, пожалуйста, чаю в кабинет — без сахара, но с лимоном, чабрецом и мятой. Под стойкой справа есть ящик — в нем — в самой глубине — осталась моя чашка. Наверняка за двадцать лет она покрылась пылью, но… — Том поборол нестерпимое желание озорно подмигнуть вытянувшемуся в лице молодому человеку, но лишь шире улыбнулся, — Вы справитесь.
И только после этого он, чуть пригнув голову и отдавая дань своему росту, скрылся в темноте этого душного чистилища, именуемого коридором.

0

5

ТТБ
Теренс прекрасно понял намек Горбина. Но, во-первых, это было не так уж просто. Спина и колено предательски ныли, а, значит, при шаге он будет сильно хромать. Юноша-калека из последних сил спасается бегством, прихватив с собой ворох одежды. Чем это лучше?

А во-вторых, какой вообще смысл дрожать от страха в собственном заведении? Все, кто доходит до Голубой гостиной прекрасно умеют читать. И даже древние языки, а не только вывески над лавкой. А те, кому не нравится род занятий коннахтских королей, пусть рискнут сказать это в лицо.

Да и вообще. Пусть все катятся в тихомолову задницу. Что он там не видел? Парочку авроров? Розье? Малфоев?! Кажется, на Мабоне он не просто приветствовал их всех, но и сделал это как герцог и Глава Рода. И что-то никто в ужасе не отшатывался и губы не кривил. Даже граф Мальсибер! А уж в принципиальности последнего Теренс не сомневался.

Так с чего ему теперь прятаться, как будто он не Король, а мелкий воришка?

Бэрк презрительно дернул уголком губ и потянулся к шейному платку. Пожалуй, только сейчас он оценил по достоинству науку одеваться на скорость, полученную после визитов Литрима. 

***

От взгляда гостя по спине пробежал холодок, а ладони против воли стали  липкими и влажными. Реддл явно был не рад встрече. А тот, кто прикрывает ненависть улыбкой, вряд ли уйдет без крови.  

Горбин скользнул взглядом по чужим сапогам, судорожно вспоминая, что точно могло пойти не так. Вроде же двадцать лет назад никто в правах приказчика не ущемлял, по рукам за пользование товаром не стукал, да и не требовал ничего сверх меры. Вроде ж благодарен должен быть шельмец за отличный старт в жизни. Ан нет. 

Реддл уже заходил и его не приняли? Продали безделицу от их имени? Узнал про якшания мелкого Бэрка с Нобби Личем? "Я ведь предупреждал, что нужно быть осторожнее! Пожал руку. Ещё б расцеловался на глазах у главного соперника. Что ж теперь делать?" Сказать, что он-то, Джеймс Горбин, конечно же, голосовал политически-верно? "Нет, так тоже двусмысленно и опасно."

Нет-нет. Ничего не признавать. Лишнего не говорить и - на всякий случай - не думать. Улыбаться. Пусть сам скажет, зачем пришел. Горбин мелко вдохнул и ненавязчиво вытер ладони о бока. Благо Реддл так удачно отвлекся на Гарри Вилсона. Даже обратился к тому исключительно дружелюбно и на «Вы». Рыбак рыбака…

Что ж. Реддл готов пройти, побеседовать, выпить чаю. Хороший знак! Стоило бы успокоиться, если б не один нюанс. И от этой мысли Горбину стало нехорошо до тошноты, подкатившей к горлу. Чашка! Конечно же. Эта его страшненькая белая чашка со змеей на ручке. Пару месяцев назад, когда Теренсу приспичило разузнать все о Темном Лорде, он как на грех самолично про неё вспомнил. И мелкий Бэрк её конечно же куда-то утащил. Мать моя женщина! А ведь Теренс был той ещё дурниной и мог сотворить, что угодно: плюнуть, посадить туда жабу или что похуже. "Сказать, что случайно разбили? Не нашли?" Но если Реддл узнал, что-нибудь этакое, то им обоим уже ничего не поможет. "Господи, спаси и помилуй!"

Нет, надо было думать только о гостеприимстве. Не уличен - не виновен. И Горбин развернулся, провожая гостя, и открывая перед ним двери. И, наконец-то хоть на мгновение отпуская улыбку, от которой уже изрядно болели щеки.

Лишь бы только Теренс ушел. К общему градусу надвигающейся катастрофы не хватало только какой-нибудь фразы в стиле: «Пади же ниц, смерд нечистокровный, тебя приветствует Король Ирландии!». Но нет. 

Кейт Горбин была хозяйственной и бережливой, что позволяло значительно экономить на прислуге и всяких дамских ненужностях. И, кажется, это единственное с чем ему, Джеймсу, повезло в жизни. Потому что клятый Теренс все ещё сидел в кресле. Благо черный сюртук был надет, и даже застегнут на все серебряные кресты пуговиц. А шейный платок не просто умело завязан, но и заколот артефактной булавкой с огненным опалом. 

Артефакт от легилименции. Какая чушь для человека, эмоции которого целиком написаны на лице! И вот сейчас Горбин с ужасом, приподнимающим остатки волос на затылке, наблюдал за тем, как мальчишка встал.
И, вместо того, чтобы почтительно согнуть спину, буквально впился взглядом в гостя. Изучающим и пристальным. Как будто в бурю за окном, которую сам же и призывал, открыв ящик очередной Пандоры. Бурю, от которой нельзя отвести янтарного взгляда, как бы сильно ни подрагивали кончики пальцев.

Ну, поклонись! Ты же понял, кто это. Господи Боже, я пожертвую нищим пятнадцать сиклей. Даже шестнадцать! 
Горбин мысленно застонал, и сделал последнюю попытку спасти их шкуры. Ведь надо было конечно же объяснить, почему уважаемый Гость, заходя в святая святых сталкивается с черт знает кем. И, желательно, до того, как последняя капля переполнит чашу чужого терпения.

- Не извольте беспокоиться. Это совладелец. Наследник покойного… - начал было Горбин сладким голосом где-то на уровне подмышки Реддла. Но, разумеется, Теренс не умел вовремя отступить и начать слушать старших. И голос мальчишки, едва заметно дрогнувший от волнения, но достаточно громкий и отчетливый перекрыл все возможные пути к отступлению.

- Герцог Бэрк. Хозяин всего, что есть в этой лавке. Рад приветствовать.
Улыбка на бескровных губах, глубокий кивок, как будто перед ним второй герцог, только на пару-тройку лет старше. 
Коннахтский малолетний дуролом.

0

6

ТМР
Джеймс Горбин, конечно, не знал — хотя мог бы, будь он немного порасторопнее и умей он более качественно использовать свои, надо отдать должное, многочисленные, пусть и поверхностные связи, — о том, что Том уже много лет держит статус еще и лучшего легилимента как минимум в пределах Магической Британии, а там кто знает? Поэтому, как только Лорд, пригнувшись, перешагнул порог торгового зала и оказался в темном и узком коридоре, он уже знал и что чашка его была «страшненькая» и что он «шельмец», которому стоило быть благодарным за хороший старт в карьере — на этом месте Том почти засмеялся, но сдержался, лишь едва слышно прокашлявшись, — и что он-то — Джеймс Горбин — голосовал политически верно.

Весь этот поток мечущихся мыслеобразов вызывал у Темного Лорда пока что еще контролируемые позывы к хохоту и добавляла перчинки еще и то, как изо всех сил при этом Горбин старался их скрыть под маской услужливости и напускного радушия. Правда, чашку было жаль — с нею у Тома было связано несколько памятных историй, впрочем, «утащили» — не значит «пропала навсегда», а «посадил в нее жабу» вполне могло оказаться, что это дело рук ребенка, а детям неплохо было бы объяснять пораньше, что брать чужое — нехорошо.

Пропуская Горбина чуть вперед, чтобы тот открыл перед ним дверь в Голубой кабинет — едва заметно при этом поморщившись, когда узость коридора заставляет соприкоснуться запястьем с предплечьем полувладельца этой лавки, — Лорд наконец входит внутрь.
Но первое, что он видит, когда оказывается посреди интерьера — не огромный резной стол, занимающий почти все пространство кабинета и обитый — в отрыве от всех приличествующих правил — не изумрудным, а кобальтовым сукном, не стеллажи с папками и стопками бумаг, даже не разбросанное по дивану исподнее самого Горбина, что удивило бы Лорда на порядок меньше: он видит юношу, который вальяжно сидит в кресле, будто он здесь либо вырос, либо является завсегдатаем, что, конечно, в силу его возраста было маловероятно.

Однако он тут сидел и первое на что наткнулся Том — взглядом — были его янтарные, как у сокола, глаза. И были они настолько острые — почти злые сразу, вот так, с порога и с вызовом, что только аналогичный вызов и острота взгляда голубых глаз не дала этим стрелам достигнуть цели — наконечники встретились в ударе, расщепив древки друг друга почти до середины, прежде чем в общую картину будто бы вплыло и все остальное — убранство кабинета, детали и кроваво-медный пожар на голове сидящего.
Второе на что натыкается Лорд — сознанием и это было еще более удивительно, чем все остальное вместе взятое, — глухая и плотная завеса от его фоновой легилименции. Он будто «спотыкается» в моменте, чуть вскидывая бровь и сжимая мимолетно губы плотнее — в нить раздражения и озадаченности: давно он не встречал подобных «подножек» ни у кого, разве что пару лет назад и им оказался…

«А я его где-то видел…» — еще успевает подумать Лорд, вспоминая разом и Мабон и скачки, и рукопожатие Нобби Лича, поздравлявшего этого мальчика с выигранным кубком, а после — и сам кубок замечая периферийным зрением. Он стоит, натертый до блеска, в этом кабинете, где отсутствие пыли и пятен означает только одно — это что-то важное и ценное для хозяина. И уже совершенно все равно, что там бормочет Горбин, все еще пытаясь разрядить накалившуюся, по его мнению, ситуацию — Том вспомнил своего визави и едва заметная улыбка заиграла на его губах, пока юный герцог Бэрк вставал с кресла и представлялся.
Все это время взгляд Лорда пристально изучал его лицо — скользил и оценивал и мимику, и движения, охватывая и будто горящий огнем опал на булавке шейного платка.

«Артефакт от легилименции… Но вряд ли эта детская игрушка способна меня остановить… Неужели еще один?..»
— Томас Марволо Реддл. — Лорд специально не произносит ни один из своих титулов — ни тот, что есть у него по линии Гаунтов, ни тот, которым его одарили после — он уверен, что юный Бэрк и так все это уже знает, ведь изучать генеалогии других Родов входит в курс обязательного домашнего обучения всех чистокровных, даже если они — ирландцы. Тем более, зачем ему иначе воровать его чашку. Не говорит он и про занимаемую им сейчас должность в Министерстве — это лишь фикция и почти наверняка Бэрку это не сильно интересно, а ему — Тому — оглашать лично не сильно осмотрительно.

В любом случае есть вещи важнее и интереснее и пусть разум мальчика был полностью захлопнут, а прицельно потрошить никого без надобности Лорд не любил, оставался еще Джеймс Горбин и уж его Лорд читал, как раскрытую книгу — омерзительную, ненавистную, но легкую, как азбука.
Кивнув в ответ на приветствие и не отрывая своего взгляда от соколиных глаз, Том произнес:
— Я почти уверен, что моя…страшненькая чашка используется герцогом уж точно не для содержания жаб, но все же хотелось бы выпить чаю и обсудить то, зачем я приехал. Так где она, Горбин? У меня не так много времени и если ты хочешь узнать детали заказа, то придется поторопиться. — Лорд улыбнулся и опустился в обитое синим бархатом кресло у стола, закинув ногу на ногу и уложив на колено перекрестье белоснежных перчаток — его глаза все еще смотрели на юношу и в них плескалась насмешливость.

0

7

ТТБ
Кажется, Бэрк ждал этой встречи с самого Мабона, но всё-таки готов к ней не был. И, вместо того, чтобы мгновенно собраться с мыслями, опять, как завороженный и проклятый, смотрел на  вошедшего.

Такое… странное лицо. Слишком красивое, чтобы быть настоящим. Его место на картинах, иконах. На потолке Красной гостиной Бэрк Холла: «Я дарую Тебе все эти царства с их властью и славой, так как они отданы мне…»

Да, в нем все было не так. Неправильно. Слишком хорошо. Даже этот его рост, на фоне которого Горбин стал вызывающе смешным. 

Но хуже всего был взгляд. Бэрк почти задохнулся, лишь только пронзительно-яркие голубые глаза встретились с его собственными. Да, холодные, как морские льды, и острые, как осколки стекла. От них хотелось убежать и спрятаться. Но отступать было некуда - последнее дело бежать из собственного дома; на глазах у тех, кто тебя знает. И он Король Коннахта. Король не может поджать хвост, как трусливая шавка.

- Герцог Бэрк. Хозяин всего, что есть в этой лавке. Рад приветствовать.
Вежливость. Горбин всегда прятался за ней, словно за щитом. Пусть даже в его случае это означало «раболепие» и «подобострастие». Прекрасный способ немного ослабить хватку чужого взгляда. Дать себе время подумать. Пауза, чтобы встать. Пауза, чтобы наклонить голову. Любое действие - лишняя секунда, возможность выровнять сбившееся дыхание. Успокоить сердце, предательски подскочившее к горлу. 

Он Глава Рода. Король Коннахта. Будущий Король всей Ирландии. Король.

Он не смеет дрожать при виде какого-то англичанина. Будь он даже сотню раз Великим Магом.

Черт возьми, да чем он лучше?! 
Что же в нем такого, что все вокруг говорят о Темном Лорде исключительно с придыханием? Все. Одноклассники. И даже их отцы.  Эти принципиальные и убеленные сединами Главы Родов, почему они держатся с такой почтительностью? Что в нем такого, что не может быть однажды и у него, Теренса Бэрка?

Да, он красив. И… здоров. Но это ведь не та причина.

- Томас Марволо Реддл.
Так подкупающе просто. Словно за этим ничего не стоит. Или, хуже того, каждый решает для себя сам. Так какого черта все они не могут решить, как шутит Горбин? «Место приказчика за его прилавком». Почему они смотрят на него с таким восхищением? Даже Маро.

«И что Вы хотите, Томас Марволо Реддл?» - Бэрк вернулся в кресло и почти произнес это вслух, когда гость снова заговорил. И от каждого слова становилось не по себе. Как-то душно и страшно. Словно тот поймал его, Теренса, за шкирку, словно щенка, и потащил, чтобы натыкать носом. 

"Чашка. Откуда он знает?!"

Тонкие бледные пальцы дрогнули в попытке коснуться огненного опала. А краска стыда против воли зажгла щеки и кончики ушей. "Откуда?"

Страшненькая чашка. Жаба. То, чего он сам точно не говорил и даже не думал. "Горбин."
Злой янтарный взгляд метнулся к посеревшему лицу владельца лавки.

Горбин носил какой-то артефакт. Но тот был слишком слаб? Или забыт? "Что, тихомолова задница, происходит?!"
Читал ли Реддл мысли их обоих или только одного Горбина? 

И сколько успел узнать ещё?
Про приказчика? Сделку?… что ещё?…

В голубых глазах Реддла читалась насмешка. Как будто он уже знал абсолютно всё, и они все в его глазах выглядели… мелкими воришками, сквернословами и идиотами. Нет, это слишком.

- Господи Боже, какой стыд.
На мгновение Теренс опустил пылающее лицо в ладони, пытаясь хоть немного остудить жар кончиками бледных пальцев. Медленно вдохнул. Медленно выдохнул. И только потом снова посмотрел на присутствующих. 

Делая над собой усилие, чтобы махнуть онемевшему совладельцу, душная волна ужаса от которого доползла даже до кресел.
- Что стоите, многоуважаемый Горбин? Вас просили чай!  С остальным я разберусь.
Пожалуй, излишне самонадеянное утверждение, но раз уж гость произнес слово «заказ», то стоило за него зацепиться.

- Я постараюсь выполнить Ваш заказ. Любой. Но, простите, я не верну Вашу чашку, Господин Реддл. Более того, Вы можете пожертвовать мне ещё какую-то вещь из тех, что пользуетесь сейчас. - прозвучало странно? Пожалуй. Впрочем, стоило ли смущаться после всего уже услышанного и воспринятого?
Бэрк медленно втянул носом воздух, и, наконец, снова заставил себя посмотреть на это красивое лицо.
- Вы кумир некоторых моих школьных друзей. Они считают, что Вы - Величайший из магов. Я подумал, что будет здорово лет через двадцать открыть музей. История великой победы или столь же великого поражения…  Люди такое любят. 

Снова разговор лавочника? И всё-таки это может быть отличный способ поразить воображение Маро. Чашка, которой несколько лет подряд касались губы его кумира. Разве не восхитительно?

Возможно, Бэрк добавил бы и ещё какое-то пояснение, но в воздухе запахло мятой и чабрецом, и за открывшейся дверью показался Гарри с серебряным подносом в руках. Сервиз из лучшего фарфора подрагивал и дребезжал, и стоило помолиться за то, чтобы все это обжигающее и ароматное пойло с успехом достигло кофейного столика.

0

8

ТМР
Лорд знал, что после произнесенных слов последует эффект и он последовал: Горбин сжался до размеров клопа, кем он на самом деле и был по мнению Тома, и сначала перестал дышать, потом дышать снова начал — тяжело, хрипло и вполне вероятно, что виной тому был метнувшийся в его сторону яростный взгляд соколиных глаз, а расползавшийся от Горбина ужас — будто затхлый запах застарелого пота — заставлял Лорда морщиться: он едва заметно благодарно кивнул, когда Бэрк, чеканя слова, будто монеты, напомнил своему совладельцу и о просьбе, связанной с чаем, и об его месте в этой лавке — подальше отсюда и желательно по ту сторону закрытой двери. Это стало лучшим раскладом из возможных  — сосредоточиться на юноше казалось Лорду намного более увлекательным, чем читать Горбина, которому не помог — да и не смог бы помочь — никакой артефакт, а именно его остервенело искали глаза мальчишки, попутно жаля и обжигая все, до чего дотрагивались. Пустое. Книжка была неприятная и все, что хотел — Том из нее уже узнал. Горбин мог быть свободен.

Как только за совладельцем лавки закрылась дверь, взгляд его снова переместился на красивое лицо ирландца. Тот странный жест, в котором он на мгновение его спрятал, а после — фраза про бога и стыд — выдавали истого католика, что в Магической Британии, которая была чуть более языческой, чем полностью нерелигиозной, дополняла странностью колорит из янтаря глаз, меди волос и кожи цвета крови с молоком.

— Я постараюсь выполнить Ваш заказ. Любой. Но, простите, я не верну Вашу чашку, Господин Реддл. Более того, Вы можете пожертвовать мне ещё какую-то вещь из тех, что пользуетесь сейчас. Вы кумир некоторых моих школьных друзей. Они считают, что Вы - Величайший из магов. Я подумал, что будет здорово лет через двадцать открыть музей. История великой победы или столь же великого поражения…  Люди такое любят.

И снова очередная странность — этот юный волшебник будто полностью из них состоял, что несомненно придавало ему и его речи толику шарма. Том внезапно рассмеялся — искренне, чуть прищурив свой острый взгляд, которым до этого молча изучал собеседника. Ему в голову пришла мысль, не предложить ли Бэрку одну из своих рубашек — или что-то еще более неприличное, — Лорд славился, среди тех, кто хорошо его знал, своим здоровым чувством юмора и отсутствием хоть какого-либо снобизма, но вслух произнес все же иное, дослушав до конца и про кумира, и про музей, и про поражения и — особенно — про то, что любят люди:

— Можешь не возвращать. — вот так просто — чашка была ему памятна, но не настолько, чтобы ради этого терять драгоценное время, — И да, может она была и не самой симпатичной из возможных, но… — Том повел плечом, отчего пола мантии едва заметно шевельнулась, — не все, что красиво или эстетически выверено бывает дорого и ценно. Возможно, в лавке цена складывается из этого…в том числе, но внутри моих границ она — другая.

Он на мгновение перевел взгляд сначала на поблескивающий наполированным боком кубок, затем — на виновника этих отблесков. Кабинет был без окон и здесь всегда горел камин и свечи в массивных канделябрах — именно эта пляска языков пламени заставляла трофей искриться. На какое-то время в воздухе повисла тишина и Лорд поймал себя на мысли, что этот мальчик одинок и несчастен, что он имеет многое, не имея ничего. Как часто говорил Эрик — его Наставник и единственное существо, схватившее Тома за плечо на краю пропасти, не дав ему безвозвратно превратиться в монстра…

«Запомни, Томми, все они — все эти мнимые светлые маги, посмевшие разделить то, что делимо быть не может по определению — не имея возможности достигнуть желаемого, фальшиво делают вид, что желали достигнутого. Они — смирились. А такое смирение — хуже смерти.»

Но этот мальчик еще не смирился. Он все еще протестует, бросает вызов, встает в оппозицию. Проблема лишь в том, что, будучи юным, он до конца не знает кому и чему противостоять и нет рядом никого, кто бы правильно выставил ориентиры, объяснил и направил, чтобы этот внутренний жар не пожирал его изнутри и не превращал абсолютно весь мир — в его личного врага.

«Потому что это не так. Потому что обычно враг — тот, на кого меньше всего думаешь. Потому что остальные просто не имеют шанса подойти настолько близко.»

Размышления прервала открывшаяся дверь. Том заметно поморщился, кривя губы возвращению Горбина и не сразу уловив, что вместо себя пронырливый лавочник послал своего приказчика — мистера Вилсона. Этот молодой человек понимал в происходящем меньше всех присутствующих, — а виноват был и вовсе нисколько, — но сильно волновался, из-за чего дрожали руки, а вместе с ними и серебряный поднос с содержимым — фарфор гремел нещадно и казалось, что еще шаг и приказчик упадет, роняя сервиз на пол, что обязательно скажется не только на его самооценке под беспрерывные крики Горбина, но и на его жаловании. Сервиз был дорогим и Том не сомневался, что Гарри придется много месяцев работать бесплатно, чтобы вернуть долг за эти идиотские чашки. А то, что в этой лавке не за деньги мог служить только такой идейный фанатик, как он — Лорд не сомневался. Значит Вилсону нужно это жалование и совершенно лишнее, чтобы проклятый сервиз разбивался вдребезги. Точно не когда он рядом.

— Я помогу. — приятный голос прозвучал приветливо и спокойно — особенно спокойно на фоне общей молчаливой, но оттого не менее громкой истерии. Том едва заметно пошевелил пальцами, и поднос приподнялся над руками державшего, медленно проплывая между сидящими напротив друг друга Бэрком и Лордом, после чего плавно опустился на низкий кофейный столик, разделявший оба кресла. Ни одна капля чая не была пролита, оставляя светло-коричневый подтек на белоснежности фарфора — мистеру Вилсену не придется работать бесплатно, а Горбину не будет лишнего повода на кого-то орать — прекрасное завершение чайной сюиты.

Том, конечно, понимал, как все это выглядит со стороны: рыбак рыбака… Быть может, оно выглядит даже слабостью — по их мнению. Но это волновало его меньше всего — он достаточно давно понял, что слабость — это бесцельная и бесполезная демонстрация своей силы без причин. Тем более перед теми, кто причин этих не заслуживал и не создавал, чего нельзя сказать, к слову, о Горбине… Впрочем, он пришел не за этим — пока что точно.
Он пришел за подарком, который было весьма сложно достать — если ты не в Голубом кабинете лавки «Горбин и Бэрк». Кивнув с улыбкой приказчику и поблагодарив его за ароматный чай, Лорд взял с подноса чашку и посмотрел на юношу:

— Меняю чашку на гиппогрифа. Как Тебе такая сделка, герцог? — глаза Лорда насмешливо прищурились, и он в очередной раз улыбнулся — просто искренней и красивой улыбкой, без иронии, насмешки и налета превосходства. Было видно, что Том по-доброму шутит и абсолютно точно не собирается ни над кем насмехаться — разве что только над Горбином, который предусмотрительно скрылся из вида, но уж точно не над этим одиноким мальчиком, которому определенно нужен, если уж не друг, то хотя бы просто атмосфера понимания и безопасности — мало, кто носит в булавке столь сильный артефакт, а чем глубже хочешь что-то спрятать, тем сильнее это «что-то» обычно воняет.

0

9

ТТБ
Бэрк среагировал на движение, но секундой позже не мог бы поклясться в реалистичности всего происходящего. Мантия шевельнулась сама собой? Гость вроде бы не сделал ничего такого, что могло бы стать причиной. Может, ничего этого и вовсе нет, и он, Теренс, спит? Ведь во снах иногда начинается так же. Всё всегда почти настоящее. Это бы объяснило и приход Темного Лорда. И такую глупую ошибку Горбина. И то, что, в итоге Гость смеется, а не пытается получить сатисфакцию…

Бэрк на секунду закрыл глаза, вдыхая ароматные травы. Летние, пряные. Он тоже любил такие. Тогда. Раньше. Давно. Когда все ещё мог себе позволить вскочить в седло без помощи гарда, и слезть после многих миль без обморока и нюхательной соли. Оставалось надеяться, что Гарри Вилсон справится со своей задачей. Бросаться через всю гостиную, демонстрируя гостю ещё и физическое убожество, Теренс не собирался. Даже если Гарри Вилсон оставит от посуды из тончайшего китайского фарфора лишь груду черепков, а его самого окатит кипятком с головы до ног. Пускай. Боль ничто. 

— Я помогу. - снова голос Гостя. Но уже иной. Новый. Ещё менее реальный здесь и сейчас. Спокойный, приветливый. Не голос - прикосновение к руке. Нежное и убаюкивающее: «Не бойся». Как будто бы Гарри Вилсон мог теперь не бояться до смерти, увидев в зале перекошенное лицо Горбина. Даже (и особенно), если тот не сказал ему ни одного бранного слова.

Что это? Вид магии, как и чтение мыслей? Искусная натренированная манипуляция? Своевременная, и изящная. Смиритесь, отложите гордость, противную Богу, и Он вознесет вас ибо Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.

И демонстрация самого краешка силы. Ненавязчивая и своевременная. Уместная. Как ответ на все незаданные вопросы разом. Гость уже не накажет их всех за явное сквернословие, потому что это слишко для него мелко. Недостойно. Суетно.

Теренс проследил взглядом за подносом, и чуть заметно кивнул в такт своим мыслям. Ну, что ж. Ваше право, Том Марволо Реддл. Не то, чтобы я отчаянно жаждал схлопотать на орехи.

— Меняю чашку на гиппогрифа. Как Тебе такая сделка, герцог? — Гость улыбался, словно в очередной раз почитав его мысли.

Кажется, артефакт барахлил не только у Горбина. Но может так было даже лучше. Больше не нужно выбирать фразы и выражения. Соблюдать протокол и все эти километровые правила приличий. Реддл хочет поторговаться? Да пожалуйста! Торговля - магия совсем другого рода. И она по части Бэрков.

Теренс качнул головой, небрежным жестом отпуская Гарри - незачем тому знать продолжение, потом усмехнулся. Странно и немного асимметрично. Так что в янтаре взгляда на мгновение вспыхнули золотые искры. Потом медленно скользнул взглядом по красивому лицу собеседника, почти без тени прошлого страха или стыда. Гость предлагает игру? Почему нет. 

- Прекрасная сделка, Господин Реддл! Я привезу Вам самого красивого гиппогрифа, с блестящими перьями цвета молочного шоколада и осанкой, как у короля. Но чашка же только за гиппогрифа! А если Вам нужна срочная доставка… скажем, какой-то жалкий месяц или того меньше…
Улыбка Бэрка стала чуть шире, и, словно стесняясь её, он встал, разливая ароматный чай по двум чашкам, и придвигая одну из них ближе к Гостю. Бледные изящные руки с родовым перстнем на указательном пальце, если теперь и подрагивали, то лишь самую малость.

- …тогда Вам придется немного доплатить. Что насчет… запонки? Или может… автограф? - Теренс посмотрел прямо в глаза своего гостя, золотым, почти смеющимся взглядом. - «ТТБ на долгую память»? Пусть потом не говорят, что лавка «Горбин и Бэрк» заламывает такие цены, что оставляет клиентов без исподнего!

0

10

ТМР
Лорд конечно был готов заплатить за эту услугу и естественно не своей старой чашкой, которая, к слову, уже была у этого мальчика. Его слова были нацелены на то, чтобы посмотреть реакцию и на основании нее сделать собственные выводы — утешительные или нет.

Бэрк хватается за его фразы ловко и видно сразу, что это озеро — естественная среда обитания этой «рыбки». А вот насколько она золотая — предстояло выяснить.

Поэтому Том слушает герцога внимательно, кивая на пододвинутую к нему чашку и оплетая ее пальцами. Да, она обычная, ее ручка — не в виде змеи, но чай тем не менее ароматный и горячий, а Лорду именно это и было нужно.

Слова о гиппогрифе вызывают легкую улыбку — если бы все было так просто, мистер Бэрк. Но когда у Тома в последние годы было просто? Ему откровенно кажется, что простота закончилась в момент его рождения и все остальное — бесконечная череда препятствий, которые он вроде бы с успехом преодолевает.

Слова о другого рода доплате — не золотом галеонов — вызывают улыбку поярче. Наверное, это даже не улыбка, а тихий смех, как смеются в кругу знакомых, когда кто-то сказал откровенную шутку, грозящую стать с годами анекдотом.

— Если бы все было так…просто, мистер Бэрк.

Том вторит своим мыслям, вновь погружаясь взглядом в расплавленный янтарь — взглядом, в котором нет сейчас никакого стекла и льда. Они там вообще бывают очень опционально и не всегда. Лорду нравится отношение юноши к делу и его умение относиться к этому с улыбкой. Да, за ней конечно ещё целый зеркальный коридор, но первое из отражений Тома устраивает и он, принимая чужой ответ и делая на его основе свои выводы, все же не готов откровенно пользоваться своим выигрышным по всем фронтам положением. В следующее мгновение он делает очередной едва заметный жест пальцами и накладывает на кабинет чары, защищающие от прослушивания, запечатывая контур в момент, когда большой и указательный пальцы соприкасаются. Лорд абсолютно уверен, что Горбин давно прилип к двери с той стороны, хоть он и перестал фоново его «читать» с момента, как последний вышел вон. И потому очень надеется, что разом опустившаяся завеса беззвучности ударит старого торгаша не менее звонко и хлестко, как могла бы ударить пощечина.

— Но мне нужен несколько иной…гиппогриф. Я пришел заключить сделку на приобретение и доставку гиппогрифа породы Оникс с территории Магической Америки. Ты слышал о таком? И все отягчается сроком — животное мне нужно не позднее 10 ноября.

Лорд был готов к тому, что в лавке никогда не слышали о таком существе — он всегда старался предугадать и подстраховаться — и поэтому тянется ко внутреннему карману своего пиджака и достает сложенный рисунок, протягивая его мальчику через столик.

— На территории Острова их нет вообще. К слову, их и в США очень и очень немного — Оникс рождается в соотношении один к ста тысячам, но я доподлинно знаю, что сейчас один такой там есть.

Он все ещё протягивает юноше рисунок, отмечая про себя, что настолько яркого «пожара» на голове он не видел давно.

***рисунок***

https://forumupload.ru/uploads/001c/3e/10/2/t530578.png

0

11

ТТБ
Гость улыбался с каждой минутой все шире и ярче. И даже последний лед его взгляда потек, становясь бездонным весенним небом. Красивым и безоблачным, каким оно бывает в Остару: «Я есмь воскресение и жизнь. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». Как просто было в это поверить. Что он, Теренс Теодор Бэрк, справился и сделал все правильно, и именно то, что нужно.

Но нет, тихомолова задница! Как только тебе кажется, что все идет, как по маслу, напомни себе, что ты идиот.

- Если бы все было так… просто, мистер Бэрк.
Ну, конечно, в этом всем был подвох! И, разумеется, если бы Великому Темному Лорду не нужно было что-то несусветное, он бы уже давно перестал ласково улыбаться, а размазывал бы кровь по паркету ещё с порога. Потому что одних только хамоватых мыслей Горбина хватило бы, чтобы приколотить их обоих к стене гвоздями. А, кроме Горбина, был и он сам, Теренс Теодор Бэрк, взвившийся под потолок от зависти, потому что Маро с таким восхищением говорит о каком-то бывшем приказчике и несостоявшемся Министре. А не о нем, победителе скачек и Короле Коннахта.

Но пока их с Горбином жалкие жизни были важны. И важны ровно потому, что никто другой не смог бы пойти не знаю, куда, и добыть, не знаю что. 

А от того, что Том Реддл прекрасно знал и что он хочет и какой это обладает ценностью, становилось только хуже. Человек, который знает, чего хочет, спустит с тебя шкуру полосками, если ты ему это не дашь. Уж эту науку сделок, юный Бэрк выучил с детства.

Слышал ли он об Ониксе? Какой ответ будет правильным? Да? Нет? Да, но лучше б не слышал?

Бэрк вздохнул, взял бумагу из рук Гостя, скользнул по ней взглядом с последней отчаянной надеждой, что оникс Реддла какого-то другого цвета. Серого, например. Но, потеряв и её, как-то разом сник и рухнул в собственное кресло. 

Шоколадного гиппогрифа можно было привести за неделю. Тысячи за три золотых галеонов. Ну, в крайнем случае, за три с половиной, если держать руку на кошельке, а язык при торге - в собственной заднице. Но оникс!Чертов оникс, редкий, как снег в пустыне, стоил не меньше чем триста-четыреста сотен тысяч золотых галеонов.

И дело даже не в чертовых деньгах, провались они пропадом. Хотя почему провались? Это чистый остаток работы вот прямо этой лавки «Горбин и Бэркс» на менее чем за четыре месяца. Полгода хорошей работы в тихомолову задницу!

Но это ладно.

А репутационные риски? Что если не удастся? Такой гиппогриф вряд ли стоит и ждет, когда его наконец-то купят. Две недели назад в голубой гостиной лежало предложение купить его за триста сорок тысяч. Но кому его было продать? Какой безумец купит животное за такие сумасшедшие деньги? 

Да, похоже это была изрядная оплошность со стороны юного герцога. Теперь такой «безумец» сидел прямо напротив и пил чай с чабрецом.
Твою ж мать!

Бэрк побарабанил по подлокотнику кресла тонкими длинными пальцами, заставив  рубин родового перстня сверкнуть зловеще-алым светом.

Ну, допустим, «Святая Анна» все ещё стоит в Эверглейсе, в той самой «Магической Америке». Это ясно из вчерашнего письма её капитана. И, пожалуй, она может и задержаться ещё на четыре-пять дней, чтобы кто-то доехал до фермы, оплатил гиппогрифа и забрал его на борт. А что потом? Смогут ли они нагнать упущенное время?

Вряд ли. Но успеть к десятому может и могут. Если кто-то уже сегодня с портключом явит им свой лик и указания свыше.

Есть ли на борту срочные заказы? Настолько, что не взяли бы деньгами потерю во времени? Вроде бы нет, но… остался ли там гиппогриф?

А если не остался? Сможет ли Литрим найти нового счастливого обладателя, и договориться с ним, если не деньгами, то угрозами?

Господи, да за какие грехи мне такое счастье?!

Бэрк поджал губы, взял свой чай. Сделал глоток, но почти не почувствовал ни вкуса, ни запаха напитка. 

Может позвать Литрима? Адо ведь и вправду лучше знает, смогут ли они доставить то, что просит Гость. Хотя, вряд ли Реддла устроит ответ: «Нет». А, если такой ответ невозможен, то и есть ли смысл знать правду сейчас? 

Все это какая-то игра. Сделка со Смертью и с Совестью.

А если так, то и цена должна покрывать все затраты и риски.

- Я тоже знаю, где Ваш гиппогриф, Господин Реддл. Точнее, где он точно был две недели назад. 
Бэрк поднял голову, снова вглядываясь в лицо Гостя цепким соколиным взглядом.
- Но теперь это все невозможная сделка. Слишком много нюансов. Чистая удача. И, если мы выполним заказ, то цена будет выше моей собственной головы… Что насчет магии?

Теренс чуть подал корпус вперед, поставил чашку и улыбнулся. Так что в глубине золотых глаз снова вспыхнули не то искры, не то болотные огни.
- Одна невозможная сделка за другую, Господин Реддл. Я привезу Вам оникса до десятого ноября, а Вы научите меня одному из своих умений… По рукам?

0

12

ТМР
«Как насчет умения посылать в задницу?»

Первая мысль острая и быстрая, ее Том поймать и переформулировать не успевает, а потому она проигрывается в голове полностью во всей своей самобытности.

Он не злится и даже не расстроен. Напротив, ему отчего-то импонирует хватка и наглость этого мальчика, умеющего не только изящно торговаться, но и красиво предлагать.

Вопрос лишь в том, что у Лорда много разнообразных умений и он, право, даже теряется в этом ассортименте. Первое промелькнувшее в голове кажется Тому наиболее подходящим для жизни, однако без сомнений юный герцог уже умеет в это, как никто. Так чего бы на самом деле хотел Бэрк?

Когда пауза по мнению мужчины затянулась, он решает ее прервать:

— А давай увеличим ставки, юный мистер Бэрк? Что, если я скажу, что за любое из моих умений мне нужно два таких гиппогрифа да ещё разного пола к этому же самому сроку?

Том ещё чуть шире улыбнулся, обнажая ровный ряд зубов. Его взгляд с прищуром искрится насмешливостью, ему интересно, что ответит мальчик на усложнившиеся условия сделки. Настолько ли он азартен, чтобы продолжать торговаться и есть ли у этих торгов закономерный третий удар молотка.

— Впрочем, не волнуйся, мы всегда можем сойтись на цене в галеонах. Думаю миллиона за обоих вместе с транспортировкой — вполне приемлемая цена. — это Лорд добавляет как бы невзначай, чтобы не портить общую атмосферу накала, но дать понять Бэрку — договориться о чем-то придется в любом случае: без заключенной сделки Том из лавки не выйдет, а вместе с ним — никто другой.

— Однако, как бы мы не договорились в конечном итоге, мне любопытно: а какие именно умения Тебя интересуют и понимаешь ли ты, что любое знание нельзя получить «просто так». И я сейчас не о гиппогрифах или чашке, которую, к слову, я разрешаю Тебе оставить у себя.

0

13

ТТБ
А ведь Реддл был прекрасным приказчиком! Безупречный торг, безупречная логика и живой ум. И, если о потенциале владения магией, юный герцог мог только догадываться, то способность к торговле оценил в высшей мере.

А может быть Вы ещё и отлично блефуете? У Вас миллион-то есть?

Бэрк смотрел в голубые глаза оппонента и улыбался. Он много слышал о Темном Лорде. Но во всех этих слухах не было ни слова о том, что у того водились лишние деньги. Да ещё и миллионами. Нет, ну серьезно, откуда? Он же не Малфой. Даже не Лестрейндж. 

А если деньги не родовые, то они чьи-то. Налогоплательщиков. Спонсоров... И они нужны для чего-то.  Так всегда говорил отец. Два гиппогрифа - это уж явно не долгосрочное капиталовложение, которое позже принесет миллиарды. Какой идиот будет вкладываться в подобное?

Но Реддл предлагал их так, словно они уже лежали у него в кармане, готовые буквально выпрыгнуть навстречу своему новому хозяину. И это было настолько красиво, что вызывало невольное уважение.

Да, определенно, если Лорд и был жуликом, то Жуликом Наивысшей Пробы.

Да и к тому же. Раз даже он, новый Король Контрабанды, слышал только об одном гиппогрифе-ониксе, то уж его Гость не мог слышать и подавно. Да ещё с такими условиями: самец, самка и все почти что немедленно.

И что же Вы хотите, многоуважаемый Господин Реддл? Сказать, что я хвост собачий и не в состоянии выполнить свою часть сделки? Что Ваше умение настолько божественно, что не сможет быть оплачено жалким лавочником?

Теренс откинулся на спинку кресла и негромко засмеялся, влажно сверкая зубами. Этот человек, определенно, ему нравился. Хотя и не за то, чем там восхищался Маро. Великая магия? Да тьфу на неё! Но чтобы вот так ловко объегорить потомственного Бэрка!

- Я хотел сначала научиться легилименции. Но, слышать о себе мысли каждого Горбина, не самая приятная часть жизни. - Теренс чуть наклонил голову на бок и скользнул улыбающимся взглядом по красивому лицу Гостя. - Потом окклюменции. Но, черт возьми! Я просто найду артефакт посильнее, если этот не работает. Магия по мановению руки?… - в глазах юноши бесами заплясали золотые искры. - Так я уже Король. Я Король Коннахта, Господин Реддл! По мановению руки мне принесут все, что я пожелаю, и без всякой особой магии. 

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией Гостя. Все ещё улыбается, или уже хочет прибить, как наглую муху? То ли ещё будет.

- Но однажды я буду править всей Ирландией. И тогда нужно, чтобы каждый из Королей признал моё право. А Вы уже как-то этого добились. Как? Ведь Главы знатнейших родов Британии восхищаются Вами. Что это? Что это за магия, Господин Реддл? Что это за недостижимая вещь, которую я не в состоянии даже воспринять?!

Бэрк втянул носом воздух, как будто хищник, почуявший кровь. Кажется, он ещё ни разу никому так не говорил. Во всяком случае, настолько открыто, явно. И теперь сидел перед Гостем не просто голым - с начисто снятой кожей.

- А вообще-то давайте спросим Господа. Я не знаю никакой ониксовой самки. Значит её просто не существует. Но, кто я, если не покорный раб Божий?

Теренс снова улыбнулся, но уже какой-то совсем странной улыбкой. Безумной. Словно азарт и вера в чужую длань захватили его целиком, наполнили и заполонили до краев. Бэрк порывисто встал, и, уже ни мало не обращая внимания на собственную хромоту, добрался до секретера. Открыл один из ящиков, выудил тонкими длинными пальцами золотой галеон.

- Орел - я соглашаюсь на двух гиппогрифов. Решка - нет.  Вы ведь знаете, что Бэрки всегда держат слово? Ставить свою репутацию все равно что голову.

Теренс снова посмотрел на своего Гостя. Вздернув упрямый подбородок и чуть приподняв красиво очерченную темную бровь. Играем дальше, Господин Реддл?

Ещё секунда, и монета полетела вверх, чтобы быть тут же подхваченной ловкими пальцами и оказаться на траурной ткани рукава.
- Я согласен.

Кажется, Бэрк сам не ожидал подобного итога. И на мгновением острая игла страха проколола его висок. Но сделанного не вернуть. Сказанного - тоже.
И юный Король Коннахта сделал медленный-медленный вдох, возвращая если не улыбку, то хоть видимость спокойствия своему побледневшему лицу.

- А пока Вы не попросили у меня трех гиппогрифов разного пола, позвольте предложить Вам сигареты. Вы ведь курите?

0

14

ТМР
— Да, я курю. Но у меня есть свои.

Том решает отвечать на его реплики «от противного».

Все это время, пока юноша говорил без остановки, Лорд внимательно слушал. Слова его интересовали мало — они всегда лишь набор звуков, которые проецируют вовне совсем иную информацию. И вот ее Том пытался считать, следя за Бэрком внимательным и спокойным взглядом. Лишь пару раз он едва заметно хмурился, но заметить это было можно лишь хорошо зная Тома, а мальчик был слишком увлечен своей речью и действиями…

«В нем есть харизма и потенциал, а ещё здоровый азарт и острый пытливый ум. Но также есть и какая-то червоточина, которая зудит и разрушает. Она вибрирует внутри его души и это не дает покоя ни ему, ни тем, кто долгое время находится рядом — едва различимый звук металла по стеклу…»

Все это Лорд чувствует без всякой легилименции, просто умея внимательно слушать и слышать между слов.

Когда жребий был брошен и путь назад оказался закрыт, он внезапно встает — одним слитным движением в вертикаль и в два шага оказывается рядом. Чашка предусмотрительно оставлена на столике вместе с перчаткам, где они составили компанию лежавшему в одиночестве рисунку гиппогрифа — цели его сегодняшнего визита.

Лорд сократил дистанцию, чтобы ещё лучше рассмотреть плавленный янтарь его глаз и дать возможность мальчику ближе взглянуть в его собственные глаза. Ради этого Том даже слегка наклоняется, пытаясь нивелировать разницу в росте.

— А это вовсе не магия, Терренс Теодор Бэрк. — голос у мага красивый, как и его лицо, Том всегда умел в интонации и мимику, он всегда был в этом живым,  — Это совсем другое.

Это действительно было другое и к магии относилось примерно так же, как банан — к траве или выпечке. Лорд кладет руку на столешницу камина и на пару секунд замолкает, все ещё рассматривая его лицо.

— Ты так говоришь о своей короне, будто это самое ценное, что есть в твоей жизни. Словно она — заткнет все дыры, что есть в твоей душе и излечит от этой зудящей червоточины. Но что на самом деле она способна тебе дать? Власть? Возможности? Знания? Она — как артефакт — все это есть у тебя и работает, пока ты ее носишь. А если снять? Что останется тогда? — Том уже не улыбается, наоборот, он максимально серьезен и его тембр сочится каким-то всепоглощающим пониманием, — Не в этом ценность, юноша. И ответ на твой вопрос видимо звучит так: мне все равно. Не я назвал себя тем, кто я есть, ибо все это — лишь обертка. Сними ее и я останусь. А что будет с тобой, если корону снять? Лиши меня статуса и титула — со мной останется моя Идея и мои Знания, а что и кто останется с тобой? Запомни, даже если мы более не встретимся — настоящая власть всегда на любви. Не на регалиях, а на наполнении. Потому как сними регалию и власть закончится. А если ты полон, то любовь к тебе будет всегда.

Здесь Лорд замолкает. Он и так сказал достаточно. А потому лишь достает сигареты и закуривает, позволяя терпкому сизому дыму расползтись по кабинету. Он переводит взгляд в сторону, вновь цепляясь за сияющий кубок. Его мысли текут свободно — он давно привык, что один на один с ними и ничто не мешает Тому в его размышлениях. Он вспоминает Мабон, его яркое солнце и улыбку, ради которой он здесь. А потом тянется рукой к булавке на шейном платке ирландца, снимая ее и кладя на каминную полку рядом со статуэтками и ещё какими-то элементами декора.

— Можешь ее снять — она тебе не нужна.

Вот так просто, как и все важное в жизни. А следом:

— И нет, я не считаю, что твоя жизнь важна, только потому что мне нужен выполненный заказ. У нас с Горбином своя…история, но ты не выгонял мою беременную мать, дав за бесценный артефакт моего рода десять галеонов — к тебе претензий нет. — Лорд усмехнулся и добавил, предугадывая реакцию, — Это написано у тебя на лице и к наличию или отсутствию булавки не имеет никакого отношения. Хотя, я бы хотел узнать, что делает тебя несчастным — быть может я смог бы тебя защитить?

И снова вот так просто: в нем всегда это было и будет — бесконечная тяга к справедливости и желание уберечь того, кто слабее.
Быть может поэтому перед ним склоняют головы и желают надеть корону, которая ему не нужна, как не нужна эта булавка — Бэрку?

0

15

ТТБ
Теренс не был низкорослым. Среди друзей его обогнал только Маро, да и то всего на жалкую пару-тройку сантиметров. И всё-таки Реддл был выше. Сейчас, когда он подошел и встал совсем рядом, это чувствовалось особенно сильно. Выше, лучше, сильнее во всем. Красивее. И то, что Гость не высказал презрения или высокомерия делало все только хуже. О, да, он разговаривал с ним словно со смертельно больным ребенком. Мягко и настойчиво, объясняя, почему все чаяния и метания юного Короля бессмысленны и пусты.
- А это вовсе не магия, Теренс Теодор Бэрк…

Господи, у него был такой чудесный голос! Как ласковое прикосновение реки. Как темная вода, покачивающая длинные стебли водяных лилий. Она смыкалась над головой, как тогда, в Литу. И тяжелый камень укладывал Короля в мягкий ил.

Кто и что останется с ним, если однажды корона упадет с его головы? Боль. Калечный позвоночник. Хромая нога. Поджатые губы покойного отца. Будущее злорадство дяди. Презрение окружающих, враз увидевших, что за блеском лишь гниль и грязь. И ничего, из того, чем можно было бы гордиться. Даже чести.

-…настоящая власть всегда на любви…
А кто полюбит тебя, маленький калека? Разве можно вообще теперь полюбить такого, как ты?!

Ты никогда этому не научишься быть Верховным Королем. Никогда. Ты можешь варить своих лягушек, но ничего не сможешь поделать. Разве опоишь ты зельем каждого встречного? А зеленую Тару?!

Прими. Смирись. Зачем ты пытаешься? Ведь это смешно. У тебя нет ни единого шанса. Оставь это тем, кто умеет…

- …если ты полон, любовь к тебе будет всегда.
А ты пуст. Как бывают пусты стаканы. Человек с дырами, вместо души. Кому ты такой нужен?

Гость закурил, и голубой сигаретный дым пополз в легкие вместе с короткими рваными вдохами.

Ну, да. Конечно, он курит свои. Разве можно принять гостеприимство от человека, которого не считаешь достойным? Алкоголь можно теперь даже не предлагать. Ясное дело, что Темный Лорд не пьет. С идиотами. Горбин, похоже прав в этой характеристике.

Теренс качнул головой, и только сейчас заметил на лице Гостя странное выражение. Такое бывало иногда у Литрима. Что оно означает? Что он хочет?

Реддл протянул руку, вытаскивая булавку с огненным опалом, и на секунду Бэрк оцепенел от гнева и ужаса. И даже не потому, что лишался последнего щита: Гость, кажется, и так читал его мысли. Но жест был раздевающий и в высшей степени бесцеремонный. Словно тот считал себя вправе делать с коннахтцем всё, что считает нужным. И степень боли будет зависеть исключительно от ярости сопротивления.

Будет ли он драться?
Как тогда.

Бэрк сморгнул, глядя в глаза Реддла, но на мгновение видя другие. Золотые. Глаза с расширившимися до черноты зрачками, не реагировавшими на свет. 

- Можешь её снять - она тебе не нужна.
Не нужна?! Уголок губ Теренса чуть нервно дернулся. Стоило спросить, что точно ещё не нужно Королю Коннахта. Корона. Булавка. Может ещё штаны?

И по какому праву Гость посчитал возможным решать это за него. Он ему кто? Вассал? Крепостной? Домовик в наволочке на бедрах?!

К нему нет претензий, и он может не дрожать за свою жалкую жизнь?! А Горбин дрожать должен. Почему? Потому что не обеспечил матери Реддла полный пансион? Что вообще обязан сделать скупщик, если до этого не снизошли  ни супруг, ни родители? Жениться?

Теренс беспокойно посмотрел на лицо собеседника, ища какую-нибудь издевку. Но нет, лицо Реддла было прекрасно и спокойно. Как у святого с икон.
Он и вправду считал, что они ему должны. И он вправе на всё, что делает.

- Это написано у тебя на лице и к наличию или отсутствию булавки не имеет никакого отношения. Хотя, я бы хотел узнать, что делает тебя несчастным — быть может я смог бы тебя защитить? 
Защитить. Такое хорошее слово. Защитить как кто? Как отец? Или как любовник? Что последует после такой защиты? Вывихнутые руки или может быть… порка до кровавых рубцов? Как у Маро после визитов домой.

Хотя нет. Это Реддл просто что-то не дочитал в его мыслях. А когда дочитает, то не просто откажется от предложенных сигарет, а с омерзением подхватит перчатки.

Король Коннахта медленно втянул воздух, стараясь, чтобы нервный смех, поднимающийся откуда-то из глубины не вырвался наружу, делая и так шаткое положение ещё более безнадежным. Реддл просто не воспринимал его всерьез с самого начала. В этом все дело. Для него он не был полноценным Королем или Главой Рода. Просто мальчишкой. Которому можно запросто говорить «ты». И с которого уж точно нельзя спросить за его же людей.

И было бы так приятно спрятаться за чужие спины. Вот только за чьи? Гость был прав в одном, у него нет ничего, кроме короны. И, потеряв её, он потеряет весь мир.

- Вы же шутите, Господин Реддл? - Теренс почти заставил себя улыбнуться, глядя в голубые глаза собеседника. - Я ведь пока Король. Претензии к моим людям - это претензии ко мне лично. И, если Вы собираетесь уйти, прихватив голову одного из них, то оставьте пожалуйста мысль сделать это, сохранив мою жизнь в качестве подарка. Зачем мне она? Это несмываемый позор. Поэтому я буду с Вами договариваться, если это возможно. А если нет…
Теренс пожал плечами и отвернулся, стараясь, чтобы Гость не заметил выражение тоски на его лице. Ещё не хватало, чтобы Реддл что-то сделал из жалости. 
- Я вытащу палочку.

0

16

ТМР
— Я вытащу палочку.

Это прозвучало резко, как выстрел и немыслимо, как шутка над гробом.

Впрочем, ни тем, ни другим это не было. А было это лишь попыткой вести себя достойно даже в безвыходной, как мальчику казалось, ситуации.

Но «уважаемый Гость» тоже привык вести себя достойно в любых ситуациях, а потому лишь качает головою — жест Бэрка был, конечно, красив, но драться с еще в сущности ребенком — было явно не то, что входило в планы Лорда. В это молчаливое мгновение он вспоминает слова одного очень достойного правителя, которого он знал в совсем другом мире и на которого однажды, так же, по наивности, один из несогласных наставил свой меч. Тогда Вала обхватил лезвие пальцами и произнёс слова, запомнившиеся навсегда: «Никогда не наставляй оружие на того, от кого абсолютно не знаешь, чего ожидать». А потом попросту сжал пальцами металл и тот сломался, будто шоколад.

Том кладет руку на плечо юноши и разворачивает его к себе лицом — настойчиво, но не грубо. На его лице нет ни жалости, ни насмешки — он максимально серьезен и лишь какие-то грани тоски поблескивали во взгляде голубых глаз:

— Позор, Терренс Теодор Бэрк, это другое. Позор — это защищать собственной честью тех, кто не имеет своей и готов пожертвовать твоей, лишь бы сохранить свою жалкую жизнь. — звучание голоса Лорда вторит взгляду — в нем явно сквозит какая-то тоска, — Ты действительно хотел бы умереть так? Не за Идею, а за него?

Лорд спрашивает из чистого любопытства — вопрос о дуэли не стоит вовсе. Это немыслимо и бессмысленно.
Том усмехается и отпускает чужое плечо, выпрямляясь.

— Любой из тех, за кого я готов отдать жизнь и закрыть собою — не задумываясь, сделает для меня то же самое. А Горбин для тебя это сделает? — теперь Лорд делает несколько шагов в сторону кресла, забирая перчатки, но снимать барьеры с комнаты не спешит. — Так значит мы договорились о сумме и она в галеонах?

«Если он не научится слушать свое сердце за шумом этой червоточины — она его уничтожит.»

В кабинете повисла тишина. Лорду было в какой-то степени жаль, что из своей его речи, юноша зацепился и отозвался лишь на…мелочь, которая касалась его в меньшей степени, чем все остальное. Ему не было интересно, отчего не нужна более булавка, не было важно рискнуть избавиться от пожирающей его тоски и боли, ему было нужно заступаться за того, кто перешагнет его труп и даже не поморщится.

— Оставь свою палочку в чехле, Терри. Деньги я пришлю с нарочным. Задаток. А оставшуюся — как только гиппогриф или гиппогрифы будут в Англии.

С этими словами Лорд снова начинает делать едва видимые глазу движения пальцев — смысла в барьерах уже ещё меньше, чем в продолжении демагогии про полноту, честь и любовь.
Галеоны — значит галеоны.

0

17

ТТБ
Сильные гибкие пальцы оплели его плечо, и на мгновение юноша снова очутился лицом к лицу с Лордом. Реддл все ещё говорил с ним. Это было так странно. Сильнейший маг Британии, который мог бы удавить его даже не вынимая палочку, все ещё пытался что-то сказать ему. Объяснить. Достучаться. Зачем? Ведь точно не ради двух гиппогрифов. Тогда зачем? Что он хотел от него?

Бэрк смотрел в голубые глаза, пытаясь отыскать ответ. Тонул в них, как в реках, наполненных холодной почти ноябрьской тоской. Тяжелой и душащей, как капли ртути, застрявшие в легких. Не в силах вымолвить ни слова: сердце предательски билось где-то в горле, мешая даже дышать.

Хотел ли бы он умереть за Горбина? Да он бы и за Идею не хотел. Он хотел бы жить, носить три короны и править в Зеленой Таре. Ещё хотел бы поцеловать Маро в губы, но тот наверное сразу побежит отмываться. И уж лучше не знать ответ вовсе, чем однажды увидеть подобное во всей полноте. Ощутить на своем лице взгляд полный теперь жалости, омерзения и неприязни. Гадливости, как от прикосновения к чему-то холодному и слизкому.

Разве Лорд не понимает, кто стоит перед ним?! Разве не ощущает это касанием своих пальцев?! Таких удивительно теплых, пробивающих кожу, словно электрическим током.

Разве не понимает, что как только его тайна станет известна, она, а не хромота калеки, станет для него последним приговором, лишающим всего сразу? Он изувечен. И это не скрыть. И от этого никогда не отмыться. Власть основанная на любви? Но разве кто-то сможет полюбить его теперь? Такого?

Реддл ведь читает в его душе. Почему не отдергивает руку от омерзения?!

Темные красиво очерченные брови коннахтца сошлись на переносице, словно от боли. Видел ли Лорд все произошедшее? Чувствовал ли летний воздух, навсегда пропитанный дождем и липовым цветом. И тот первый удар, от которого наследник отлетел к стене. И ещё один. И хруст переломанных костей. Тот мучительно-алый росчерк, навсегда разделивший жизнь на «до» и «после». 

Бэрк всматривался в красивое лицо своего Гостя, но не мог понять ответ. У Реддла не было ни одной из тех эмоций, что ожидал увидеть юный Король. А ещё у него был удивительный запах. Но Теренс никак не мог распознать, какой именно. А сделать ещё один шаг, уткнуться носом в чужое плечо не позволяло воспитание и прикосновение сильных пальцев. Таких привычных за эти несколько мгновений, что отчаянно захотелось выкрикнуть: «Не отпускай меня!», когда они вдруг разжались и Лорд сделал шаг назад.

Зачем кому-то жертвовать ради него жизнью? Горбину или кому-то ещё? Да она и самому-то ему уже не нужна. Он цепляется за неё, как дурак, потому что на самом деле боится смерти. И потому что так сказал Керн. Но не лучше ли было остаться там, на илистом дне Огуллы? Или, ещё лучше, и вправду выйти из окна Бург Кастла. В ту первую ночь, наполненную дождем и липовым цветом? Сохранить остатки чести, перемолов свое опозоренное тело в труху о камни мощеного двора. Умереть, вместо того, чтобы плакать от боли и цепляться за рубашку Литрима побелевшими пальцами: «Адо, пожалуйста, мне больно!»
И видеть снова и снова эти обезумевшие от зелья золотые глаза: «Я люблю тебя». 

- Так значит мы договорились о сумме и она в галеонах?
«Нет». Бэрк попытался ответить, но голос начисто сел, предав своего хозяина. И вместо слов получился не то хрип, не то стон. Столь тихий, что мог бы быть простым дыханием. 

Нужно было взять себя в руки. Сохранить хотя бы подобие самообладания и королевского достоинства. И пусть его собственная корона лишь железка. Но она все, что осталось.

Вдохнуть, выдохнуть. Смахнуть теплую влагу, предательски скользнувшую по щеке.
Господи, пожалуйста. Пусть он не заметит! Пожалуйста, это так стыдно.

— Оставь свою палочку в чехле, Терри. Деньги я пришлю с нарочным. Задаток. А оставшуюся — как только гиппогриф или гиппогрифы будут в Англии.
- Не нужно. Мы в расчете, Господин Реддл. Я напишу по готовности, если буду знать, куда.
Голос коннахтца был тихим и хриплым. И Бэрк почти ненавидел себя за то, что не в состоянии справиться с такой мелочью - собственными эмоциями.
Но ненавидел бы вдвойне, если бы не смог сказать Гостю даже этого.

0

18

ТМР
Конечно Лорд видел все, а подмечал и чувствовал — и того больше.

Единственное, что он никак не мог понять: что же скрывается за этой пеленой из дребезжащей бездны. Готовый ли прорваться там нарыв или, наоборот, зияющая своей темнотой пустота.

Сняв печати, Том резко дергает пальцами, словно стряхивая с них какую-то прилипшую грязь. В ту же секунду за дверью раздается характерный грохот — кого-то явно отшвыривает вглубь коридора.

«Так то лучше. Мы ещё не закончили.»

— Я не уверен, что мы в расчете, герцог. — Лорд оборачивается к юноше. На губах все ещё нет никакой улыбки, а в глазах — все ещё отсутствует понимание его поведения и мотивов, — А я не люблю оставаться должным. Ты спросил, в чем моя магия, помимо всего прочего? Я тебе ответил и ты решил наставить на меня палочку, защищая падаль, не стоящую грязи под ногтями — не то, что жизни Главы Рода.

Том откровенно усмехается, думая, а стоит ли ему самому пачкаться о подобную грязь — медальон он уже забрал, ну, а Горбин… Мальчишка был интересен ему намного больше и если он все ещё настолько горяч и слеп, что готов умирать впустую, то Джеймс подождёт…своего часа.

— А теперь ты говоришь, что мы в расчете. Но было бы намного лучше, если бы ты все же рассказал, что так сильно убивает тебя изнутри. Знаешь… — вот теперь губы мужчины тронула едва заметная улыбка, — Как говорит мой лучший друг: «Безвыходных ситуаций не бывает. Если тебе кажется, что она безвыходная, то ты просто плохо подумал.»
Подумай хорошо, Терренс. И если надумаешь — напиши письмо и отправь вот по этому адресу.

Лорд улыбается, вспоминая лицо и интонации Ральфа, когда он это ему говорит: «Ты просто плохо подумал, Томас! Ну же! Давай подумаем ещё раз вместе.»

Мужчина призывает с рабочего стола перо, бумагу и чернила, склоняется и быстро покрывает мелким, но узорным почерком этот кусок пергамента, оставляя его на кофейном столике.

— Что касается самого заказа, то, если я не получу письма, нарочный приедет с задатком через неделю. Если же я его получу, то… — Том чуть шире улыбается и хлестким ударом бьет перчатками по ладони, — То вполне вероятно, что мы сможем найти иные точки…расчета. В любом случае в долгу я точно не останусь. — после секундной паузы Лорд добавляет, слегка щурясь, — Уверен, что не хочешь ничего мне сказать сейчас? Я верну барьеры на место и эта тварь с человеческим именем тебя не услышит.

То, что «эта тварь» возможно слышит их сейчас, Темного Лорда не волнует в принципе. Пока что его волнует лишь реакция мальчика. А Горбин вряд ли осмелится вновь подойти к замочной скважине.

После скачек, Том запросил краткую справку по этому новичку в высшем обществе английской аристократии и знал, что совсем недавно этот ирландец потерял отца. Однако, многие из Наследников теряли своих отцов рано и так же рано принимали на себя бремя возглавить Род. Но не это было причиной внутренней войны у рыжего юноши и пусть он не имел возможности фоново его прочесть, все же Том был абсолютно уверен, что не ошибается. Рана эта хоть и была столь же свежей, но она гноилась, чего никогда не бывает от светлой скорби.
Его же — почти смердила и с самого начала этого диалога было ясно лишь одно: он тонул, размахивая руками над поверхностью воды, а все думали, что он танцует. Или хотели так думать — ведь это так удобно: не замечать чью-то смерть на твоих глазах, чтобы затем развести руками и сказать, что виноват кто угодно, но не они. Оправдаться тем, что они не видели.

Как-то Лорд прочел очень хорошую книгу, а в ней была не менее замечательная фраза: «…иногда разница между «видеть» и «не видеть» — может оказаться разницей между жизнью и смертью.»
Теперь, стоя здесь и смотря на этот живой Пожар, он понял, что иногда это касается не только своей собственной «жизни», но и чьей-то чужой «смерти».

0

19

ТТБ
Теренс посмотрел в голубые глаза Лорда, и вдруг улыбнулся болезненной и странной улыбкой. 
- Хотите? Так будет виднее?

Тварь с человеческим именем. И это он о Горбине. Вот только почему? Чем в мире Лорда дядюшка Горбин так уж сильно отличается ото всех остальных людей?

Что с ним не так? Да, он любит позубоскалить, нажиться на чем-то... но так ведь у него лавка с контрабандой, а не сиротский приют. Мало дал за "бесценную вещь"? Так он "дал". Разве это слово не определяющее? Он сколько-то дал за вещь, совершенно точно украденную у Главы Рода. При неизвестных обстоятельствах. Приняв на себя все последующие риски наравне с выгодами. И в идеальном мире людей, никогда не имевших дело с изнанкой, наверное стоило бы вообще поймать гостью за руку и вызвать хитвизардов. Пусть уж они устанавливают личность и определяют обстоятельства всего произошедшего.  Что-то она не пошла предлагать "бесценную вещь" например Лестрейнджам. И не попросила помочь даме в беде Господ Мальсиберов. И, Господи Боже, когда ты приходишь к скупщику краденого довольно странно рассчитывать, что он поведет себя как Прекрасный Принц! Какие вообще здесь могут быть претензии?

Падаль... а как бы Реддл назвал его самого? Темный Лорд, великолепный и возлюбимый аристократией. Ненавидящий похоже всех скупщиков, бандитов и проституток разом. Всех свободных и отчаянных голодранцев. Почему он тогда вдруг пытается помочь ему, их Королю? Ведь он же предлагает какую-то помощь? Защиту. Даже не сделку. 

Бэрк медленно-медленно вдохнул, потом так же медленно-медленно выдохнул. Это было сложно. Ново. Даже в какой-то мере дико. Наверное так же чувствовала себя Дени, когда он сам выложил перед ней сотку ещё до всех этих бумаг и оформлений продажи доли. Хотя нет. С Дени они хотя бы были любовниками, и это было важной хоть и не единственной причиной. Интерес же Лорда сейчас не был понятен вовсе.
Какого рода защиту он предлагает? И... что точно хочет взамен? 

Отец говорил, что бесплатно ничего не бывает. И тот, кто не просит у тебя ничего, хочет  всё, что у тебя есть. Что-то гораздо большее, чем пара гиппогрифов, несколько миллионов на счете, твоя лояльность или даже жалкая жизнь калеки.  И что это тогда, Господин Реддл? 

Бэрк чуть наклонил голову, вглядываясь в красивое лицо своего Гостя. Внимательно изучая каждую его черточку, словно драгоценную книгу на незнакомом языке. И, наконец, произнес, тихим и немного печальным голосом. 

- Вы не понимаете, Господин Реддл. Вы говорите, что защищаете только тех, кто готов отдать жизнь за Вас. Но я не могу поступить так же. Я Король своего народа, каким бы они ни был. Всех этих людей, вне зависимости от их социального положения и рода занятий. Король булочников и нищих, добродетельных леди и уличных проституток, разбойников и служителей церкви. Всех. Я их Король и их Бог. Их хромой, изломанный, изувеченный Бог. - золотой взгляд юноши на секунду обнял взглядом фигуру гостя, словно солнечный луч. А потом вдруг померк, смешиваясь с тяжелой ноябрьской тьмой.

- Они могут меня не любить. Даже и не должны. Но пока я жив, я должен хлеб их насущный даждь им днесь. И возлюбить каждого из них всем сердцем своим... 

Бэрк качнул головой словно в такт своим мыслями. Он заходил в лавку Горбина едва ли не каждые выходные. Пил чай, обсуждал какие-то школьные дела, спрашивал, смеялся над шутками об аристократии и министерстве. Если люди с которыми он рос - грязь. То кто он сам? Что он за уродливое хромое чудовище?

- И я буду отвечать за свою паству перед всем миром, перед Раем и Адом. А она будет отвечать только передо мной.
Бэрк моргнул, и прозрачная соленая капля прочертила горячую дорожку по его щеке.

- И я такой же, как все они. Только чуть хуже. Король-контрабандист, взяткодатель, содержатель борделя, потомственный душитель и отравитель. Неудавшийся самоубийца. Калека. Разве Вы сами этого не видите?!

Бэрк сделал два шага навстречу Лорду. От волнения колено почти не слушалось и болело так, словно кто-то насыпал в суставы стекол. 

- Во мне нет ни капли чести, о которой Вы говорите. Но Вы сами сняли с меня булавку. Так смотрите! Я могу снять не только булавку. А даже рубашку и кожу.

0

20

ТМР
— Нет, так не будет виднее.

Голос у Лорда внезапно стал очень ровным, как и взгляд, которым он все ещё изучал лицо юноши напротив.

Сказанное было правдой — так не станет ни виднее, ни понятнее. А если бы стало, то Том мог многое возразить на весь этот поток мыслей, что кружился в этой рыжей голове. Рассказать о том, что вещь эта никак не могла быть украдена — ибо как вообще можно украсть у себя же? — и что она — единственное из своего приданого, которое мать смогла и успела забрать перед тем, как уехать с его отцом. В то время, как этот самый Глава «отдыхал» в Азкабане за очередную свою бездумную выходку.

Он также мог поведать, что пойти к Мальсиберам или Лестрейнджам она тоже не могла и во многом снова благодаря небезызвестному Главе Рода Гаунтов. Он задолго до ее замужества почти полностью оборвал всяческие дружеские и приятельские связи с другими фамилиями, бесконечно выставляя напоказ свое не менее бесконечное самодовольство и взбалмошность. А уж после того, как она была выжжена им с Гобелена…

Да, Лорд многое мог бы рассказать этому мальчику, вот только имело ли это смысл? Если бы вопрос непонимания решался так просто — одним снятие булавки…

— Это ты не понимаешь, Терренс Бэрк. Я такого не говорил.

Лорд слегка щурится, опровергая утверждение, что он защищает лишь тех, кто отдал бы за него жизнь. Очень жаль, что ирландец не понял смысла его слов. Вдвойне жаль, что он их переврал. Впрочем, наивно было ожидать от школьника, что он сразу оценит глубину и ещё более наивно — что захочет в нее погрузится. Но надежда умирает последней, а школьник школьнику рознь — это он точно знает.

— Если бы в тебе не было чести, ты не вступался бы за Горбина. Я не говорю сейчас про весь твой народ — я говорю конкретно о нем. Но в тебе она есть. Надеюсь, в тебе также есть мозги, которые помогут тебе сделать так, чтобы твоей честью не пользовались, как салфеткой, вытирая о нее свои грязные руки и разменивая на свою грошовую жизнь. В остальном — отвечай, за кого считаешь нужным, герцог.

Уже в дверях Лорд слегка оборачивается, добавляя:

— Мое предложение о письме в силе. Подумай об этом в перерывах между защитой непонятно кого и обороной непонятно от кого. Скорее всего ты воюешь не с теми.

Том открывает дверь, даже жалея, что Горбин не стоит прямиком за ней и она не ударяет его со всей силы в лицо, разбивая нос. Нет, он в торговом зале, делает вид, что изучает ассортимент, который видел уже тысячу раз и не менее трети из них — во сне. Одно только это делало его ещё смешнее и отвратительнее, чем он был на самом деле.

«Хотя, казалось бы, куда уж больше?…»

Том усмехается своим мыслям, пересекая зал. Он находу кивает молодому приказчику, а затем оборачивается к враз застывшему и казалось растерявшемуся Горбину. На лице нет ни тени улыбки, лишь внимательный и пристальный прищур голубых и ставших холодными, как иней глаз:

— Я ничего не забыл, если тебе это интересно, и вернусь снова. А пока что, Джеймс, продолжай голосовать политически верно. — Лорд ослепительно улыбнулся, — И было бы неплохо, чтобы ты, раз уж называешь себя его «дядюшкой», разобрался и узнал, какого дьявола происходит у этого мальчика и у тебя под носом.
«…слепой ты ублюдок».
- Ты к нему ближе всех сейчас — с тебя спрошу с первого.

С этими словами Лорд открывает дверь лавки и выходит на свежий воздух. Вновь зазвенели колокольца, но закрывшаяся за ним преграда из дерева и стекла сначала скомкала, а после и вовсе пожрала его переливы.
Том постоял с минуту, а затем пошел в сторону Косого переулка. Давно он не был в магическом Лондоне и это утро могло помочь ему исправить данное недоразумение, к тому же пешие прогулки помогали проветрить голову, а после пыли и затхлости лавки с артефактами — это было не только важно, но и попросту необходимо.

«Неделя и отсчет начался сегодня. Посмотрим, что в итоге выберет мальчик: галеоны или…будущее.»

0

21

ТТБ
Что это за дерьмовый день? То Сделка Века. То вот Том Реддл. А сейчас они ещё и заперлись там вдвоем, что ничего не слышно даже в замочную скважину! Что они там делают?

Зная всю глубину невоздержанности Теренса, можно предположить, что тот уже не просто сказал про Короля Коннахта, но между делом заявил права на всю Британию.

Дескать, мы имели её поколениями во всех позах, и продолжим иметь дальше… 

Нет, ну правда. Даже если ведь и не вслух? Но раз Реддл победил само Время, то не ровен час, что и жалкая булавка его не остановит. И тут уж Темный Лорд вызлится похлеще, чем на жалкую чашку. И плакали их с Теренсом жизни. 

Горбин тихонечко заскулил.
Нет, ну а что он-то может сделать? Напустить непроглядную Тьму артефактом? Или, напротив, плеснуть дверь чем-нибудь горючим и поджечь? Но если Бэрк ещё не сцепился с Реддлом, то ведь тогда уж точно сцепится.

Ай, ну почему ему, Джеймсу Горбину, достаётся всё самое сложное и нервное?! А потом ещё начнут и предъявы кидать. Нуууууу, Горбин, у тебя же целая лавка… 

А что он сделает с этой лавкой, если они оба перед Реддлом, как два куря? Хуже того, один из этих курей думает, что он бессмертная птица-феникс.

Горбин достал платок, вытер со лба и шеи противный и липкий пот. Потом снова наклонился к замочной скважине. Секунду за ней все так же стояла непроницаемая тишина, а потом резкая вспышка силы вырвалась из замочной скважины и отбросила его едва ли не к противоположной стене.

Джеймс лишь всплеснул руками и грузно плюхнулся на копчик.
Сукины дети! 

Ну нет. Это было уже слишком! Да проваленная ж сила! Пусть хоть врукопашную там дерутся! Он-то чего за них волнуется? Пошел в пень этот малолетний дуролом, будет ему наука не быть таким заносчивым. И пусть за него вообще Литрим волнуется. Этот золотоволосый бульдог Бэрков. А с него, Горбина, хватит! У него семья и вот, слабое здоровье.

Горбин кряхтя поднялся на ноги и засеменил в зал. Нужен был какой-то артефакт для быстрой связи, но от боли в ушибленном бедре и пояснице думалось как-то хуже. Наконец, владелец лавки схватил какую-то темную чашу. Поставил её на прилавок. Зло посмотрел на юного приказчика, а то, ишь ты, вылупился. Булькнул туда зеленой жидкости из бутылки, плюнул и поверх, одолженной у скелета фалангой, написал «Теренс». Взмах палочки с заклинанием и адресатом, и жидкость забурлила, выпуская зловонный пар. Что ж, запах и убрать можно, а Литрим, будь он неладен, прочитает имя своего сюзерена в ближайшей же ровной поверхности. 

Все. Он свой долг выполнил. Дальше уж не на его совести. 

Горбин спрятал чашу под прилавок, взмахом палочки маскируя признаки зловония, и вдруг услышал, что дверь Голубой гостиной открылась. 
Сердце пропустило удар, палочка с ловкостью карточного шулера была отправлена в рукав. Горбин замер, прислушиваясь. И, к нарастающему ужасу, не было слышно ничего, что бывает при успешном диалоге. Никаких: «До свидания, многоуважаемый Господин Реддл!» и «Ждем Вас снова!». И даже шаги… Господи Боже!  Темный Лорд выходил один. Один!

Горбин нервно сглотнул, стараясь казаться, как можно менее заметным. Что бы ни случилось, он уже не сможет это исправить. Но у него же жена. И сын. И вот это прекрасное помещение. Даже если контрабанда Бэрков загнется, то с этим можно как-то жить. Лишь бы Реддл прошел мимо… Пожалуйста, Господь. Я буду лучше. И терпимей. И свечку зажгу!…

Кажется, помогло. Во всяком случае, Темный Лорд начал говорить. А слышать голос, конечно, было в разы лучше, чем прямо сейчас чувствовать убивающее заклинание на своем горле.
— Я ничего не забыл, если тебе это интересно, и вернусь снова. А пока что, Джеймс, продолжай голосовать политически верно. И было бы неплохо, чтобы ты, раз уж называешь себя его «дядюшкой», разобрался и узнал, какого дьявола происходит у этого мальчика и у тебя под носом. Ты к нему ближе всех сейчас — с тебя спрошу с первого. 

Горбин моргнул. Силясь изобразить полное слияние с полками и распластавшимися на прилавке костями. Он что? Он да? Он нет? Что сейчас?! Все закончилось?!

Любезная, но одеревеневшая улыбка вернулась на лицо слишком поздно, а нижайший поклон и вовсе был отвешен закрывающейся двери. Доброго здоровьица! Спасибо, что уходите!

Горбин медленно выдохнул, и тут же объемно и громко прокашлялся, прочищая горло. А то юный последователь карьерной лестницы Темного Лорда что-то расслабился. Ишь, лыбится. Как будто Реддл ему златые горы пообещал. И коня в придачу. Ну, давай, ещё хвостом ему повиляй, как течная сука!
- Что стоишь?! Окно вон, грязное! 

Развели тут союз меча и орала! 
Горбин бросил ещё один нарочито нахмуренный взгляд на приказчика, развернулся, и мелкими шажками пошел посмотреть, что там стало с вышеупомянутым «этим мальчиком». Ну, кроме протубертата, неудачной варки лягушек и грозящего незачета по физкультуре. Раз уж Реддл просил политически-верно присмотреть за юным Бэрком, то тот явно жив, здоров и даже не сильно ощипан.
И можно было Литрима не звать.

Мысль о Литриме вызывала особую досаду. Горбин не любил этого хмурого массивного типа, который с подростковых лет таскался в хвосте Карактака, а потом как-то плавно и незаметно отхватил  кусок управления бизнесом. Да и дружбу мелкого Бэрка впридачу. А с чего бы? Дрянь ведь человек. Не сядет, не поговорит, виски не выпьет в хорошей компании. А когда выпьет, то молчит, как сыч. Или же продолжает говорить только о марже. Какой вот человек говорит о марже, когда выпьет? Только уж совсем никуда негодный!

Теренс и вправду был в полном здравии, если не считать того, что сидел в кресле с ногами, и периодически тер ладонью покрасневшие глаза.

Мамочки родные! Неужто  Злой Темный Лорд не разрешил ему поиметь Великобританию?!
Горбин с трудом удержался от смешка. Но жизнь, с таким трудом отвоеванная у Судьбы, была дороже. А на любую несвоевременную шутку мелкий Бэрк мог теперь же взвиться и снова начать изображать Короля. И потому Горбин лишь быстро просеменил к шкафу и выловил бутылку отличного виски - теперь оно никому не помешает для поправки здоровья! - и два стакана. Один из которых, наполненный до краев, поставил рядом с ладонью мальчишки.

- Чего он хотел-то, Терри?
Мальчишка не ответил, лишь осушил половину стакана залпом, и, подавившись, закашлялся. А  всё-таки как натурально имитирует вселенскую тоску. Красиво! И даже нос от рыданий не покраснел. Вот же ж рыжий дьявол!

Если это он перед Реддлом так переобулся, то он, определенно, хорош и далеко пойдет. А и в самом деле! Лорд ему выговор за чашку, а тот сразу плакать. Кто обидит хромого мальчика, недавно оставшегося без отца?! Не по-королевски, конечно, но в высшей степени жизнеспособно. С Томом Реддлом и его бла-бла кодексом чести, так более чем.

Моя школа!  - с удовлетворением подумал Горбин, и уже хотел было высказать свое восхищение вслух, когда в комнату влетел Литрим.

Сообщение застало его в зельеварной. Во всяком случае, он был в рубашке с закатанными до локтя рукавами, без сюртука и шейного платка. То есть, считай, что голым. 

Бешеным соколиным взглядом, доставшимся в наследство явно от Бэрков, он оглядел гостиную, и, не найдя предполагаемого источника опасности, резким почти досадливым движением убрал палочку в поясной чехол. 

Нет, ну серьезно! Он что, планировал тут драться?! Один?! Против Темного Лорда? Ой, держите меня семеро!
Горбин едва заметно хрюкнул, и незамедлительно бочком протиснулся к выходу. Благо Литрим не стал пока с пристрастием выяснить первоначальные причины вызова, а сразу опустился на колено перед креслом Короля.

А всё-таки непонятно, за что его ценил Карактак! Ни капли воображения. Надо ж понимать, что раз зовут, то дело сложное. И как-то подготовиться. Да и выглядеть попристойнее. Всё-таки ж в уважаемое место приглашают, а не в бордельную Баркли! 

Уже почти закрыв дверь, Горбин заметил, как широкую спину в чернично-синей рубашке оплели бледные руки мальчика. И это было зрелище, заставило владельца лавки скривиться, как от зубной боли. Рыдать перед Реддлом ради дела - нормально и даже правильно, а мазать сопли о рубашку вассала - совсем другой коленкор.

Впрочем.
С него, Горбина, на сегодня уже хватит забот о чужой жизни и моральном облике.
Время чая и виски!

0


Вы здесь » Magic Britain: Magna Charta Libertatum » Морозильник » Архив эпизодов » Шут — дар. Король — судьба. 08.10.1966