Молодой, но бесконечно мрачный охранник сидел за своим столом и делал вид, что заполняет какие-то документы. Пока что здесь, в помещении для задержанных Аврората, было тихо. Но охранник прекрасно помнил эту девицу, которая курила сейчас с блаженным выражением лица, и поглядывала на него через решетку, заменяющую ту стену камеры, что выходит в коридор.
В прошлый раз, а девица была здесь не впервые, все так же начиналось. А потом ей стало скучно…
Она любила называться разными именами, да и плевать. Ее исправно освобождали, внося предписанный штраф. И, если б не ее длинный язык, то пусть бы хоть каждый день тут прохлаждалась.
Девица была тощая и долговязая, без груди, с острыми плечами и коленками, но все равно в ней чувствовалась какая-то непристойная привлекательность. Охраннику такие не нравились, но он мог понять тех, кому нравятся.
На этот раз она попала в кутузку с утра пораньше, потому была в отороченной кружевом комбинации выше колена, чулках и тапочках на каблучках да еще и с меховыми помпонами. Причем поверх комбинации девица набросила мохнатую енотовую шубу, а на ее голове красовались большие зеленые бигуди.
Сейчас задержанная задумчиво курила, разглядывая окружающую обстановку. Курить в Аврорате было нельзя, тем более в помещении для задержанных дам, но эта особа каждое обращенное к ней слово использовала как повод для насмешек и неприличных шуточек. Так что пусть лучше молча курит.

…За несколько часов до этого…
Шон ночевал в своей комнате, которую снимал на втором этаже борделя. Никто не был против этого. Вечерами он помогал подавать напитки и развлекал гостей и девочек фокусами. Одеваясь при этом то как парень, то как девица – по настроению. В остальное время был на подхвате, выполнял распоряжения хозяина.
И вот, сегодня он проснулся от того, что этажом ниже открылось окно. Шон тут же выглянул наружу, поскольку, ну кто может рано утром выбираться из окна их заведения? Вор? Любовник девицы, шныряющий мимо кассы? Не заплативший клиент?
Из окна выскочил какой-то подозрительный тип. Шон, не размышляя, сунул ноги в тапки, накинул на плечи шубу, висевшую на спинке кресла рядом с кроватью – Шон любовался ею, эта шуба была его давней мечтой. Он пронес ее в Тайный Лондон (он до сих пор называл это место именно так) контрабандой.
Тип явно отбил себе пятки, выпрыгнув с первого этажа, но спешно захромал прочь, припадая на обе ноги, но не теряя бодрости духа и темпа шага.
Тогда Шон просто поднял раму и выскочил следом за подозрительным типом. Он приземлился легко, как кошка, и тут же бросился за подозрительным персонажем. Тот обернулся, испугался, и прибавил шагу. Шон бросился следом, поливая его отборной ирландской бранью, от которой у простого смертного отсохли бы уши, и, возможно, другие, упомянутые Шоном части тела.
Крики его не остались незамеченными и, не успел он настигнуть злоумышленника, как пара авроров выросли, будто из-под земли, да и арестовали Шона на всякий случай. Очень уж неприличен он был сегодня, этим добрым осенним утром – матерящийся, с растертой губной помадой и кругами вчерашней туши под глазами, да еще в нижнем белье.
Авроры приняли его за женщину. Как всегда. При том, что Шон никогда не носил никаких набитых ватой имитаций бюста или еще чего-нибудь в таком духе. Но именно из-за абсолютной естественности и абсолютно естественной своей несуразности он выглядел правдоподобно в образе женщины и не вызывал особых подозрений.
Не, ну действительно, переодеваясь в женщину логично было бы стремиться к облику роковой красотки с пышными формами и роскошными локонами. А не носиться в бигуди, да еще с растекшейся вчерашней косметикой.
На самом деле, Шону нравилось быть именно такой девицей. Она могла позволить себе то, чего не мог настоящий Шон. Даже это – быть растрепанной, неухоженной и неприличной. Но в этом и была привлекательность ее образа. И Шон не мог сопротивляться желанию быть ею.

…Сейчас Шон немного нервничал. Скорее всего, его снова вызволят отсюда. Но это не точно.
Он попадался уже раз пять, но тогда он попадался специально, он бросался в руки служителей закона вместо того (или тех), кто не должен был попасться. Например, быстро прятал в заранее условленном месте украденный предмет, и продолжал удирать с расчетом на то, что его словят. Но, естественно, ничего при нем не найдут.
Или специально начинал буянить, чтобы тот, кому попадаться нельзя, успевал скрыться.
А теперь он оказался здесь исключительно из-за того, что в край обнаглел от безнаказанности. А это несколько меняет ракурс восприятия…
Ему совсем не хотелось предстать бесполезной обузой в глазах господина Бэрка. Литрим его, наверное, придушит на этот раз.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, он обратился к охраннику:
- Здорово я утаила сигареты при обыске, а? – он подмигнул и просунул колено, обтянутое белым чулком, между прутьями. – Хочешь угадать, где я их прятала? Иди сюда…
Никакого ответа.
- А вот чашечку кофе так не спрячешь. Понимаешь, на что я намекаю. Утро, а я без кофе. Мне сейчас очень тяжело. Заметь, я не прошу чего то непозволительного. Шампанского там. Хотя было бы совсем неплохо. Нет-нет, я не из тех, кто пьет по утрам! Но кофе было бы так кстати…

Тут Шон замтил, что охранник напрягся и прислушивается к чему-то, что происходило за дверью.
Ага! Это за мной!

На какое-то мгновение Шон испугался, что Мира назовет его настоящим именем – и все, плакал маскарад. Он так и замер, уставившись на нее и по-прежнему сохраняя непристойную позу.
Но нет, она моментально все поняла и, похоже, тоже прикинула возможные выгоды от его переодевания. Еще мгновение Шон продолжал стоять, выставив ногу через решетку, и опомнился только когда девушка расхохоталась.
- Матерь Божья, вот это вид. Все парни твои. Давно тут?
Шон потупил взгляд, но ответить не успел, его опередил охранник. Который с важным видом произнес:
— С утра.
Шон кивнул. Госпожа Боунс не стала скрывать, что лицо Шона ей знакомо. Но, чтобы не сболтнуть лишнего и не давать повода для фантазий ее коллегам, Шон предпочел далее помалкивать. Ведь, кто его знает, кем его тут считают? Просто мармеладной девицей? Или дамой, задействованной в контрабанде? Знают ли, кто за ним стоит? Скорее всего – да, ведь в прошлый раз штраф за него платил Литрим. Потому Шон вел себя как лицо, не в первый раз задержанное мисс Боунс, причем не в первый раз задержанное в глупом и непотребном виде – потому она и запомнила его.
Шон изобразил на лице несколько виноватое выражение и отвел глаза. Перестал сверкать чулками, запахнул шубу и даже пригладил руками мех – вроде как привел себя в порядок.
Но мисс Боунс уже отвернулась от него, обращаясь к охраннику:

— Дайте мне эту…. красотку в енотовой шубе в допросную номер пять. На полчаса. Мне надо с ней потолковать. И попросите, пожалуйста, чтобы принесли кофе.

Шон немедленно уставился на охранника с торжествующим выражением лица – ага! Ему все равно достанется кофе!
Охранник, кстати, оживился после беседы с мисс Боунс, осмелел.  Она уже повернулась и вышла, и не  могла бы помочь своему коллеге, если бы Шон надумал провернуть что-нибудь зловредное или предосудительное. Но охранник смело направился к камере, открыл ее и отступил в сторону, выпуская арестантку наружу.
-Так как, - поинтересовался Шон, выходя, - Не надумал меня обыскать? Что найдешь – все твое…
Он подмигнул и пошел вперед, не оборачиваясь, гримасу охранника он и так себе прекрасно представлял.
Портсигар с контрабандными сигаретами и спички Шон предварительно спрятал в карман шубы – естественно, он не посмел бы курить при мисс Боунс. Она и так уже увидела его не в самом лучшем виде. Но, похоже, правильно все поняла. Даже, может, предположила, что это только маскировка – для какого-нибудь задания господина, а не просто для его личного удовольствия. Оно отчасти ведь так и было.
Шон подождал пока охранник отопрет дверь и снова пошел вперед по узкому коридору в подземелье аврората. Каблуки его тапочек постукивали по каменному полу. И шуба оказалась кстати – тут было совсем не тепло.
Наконец, они пришли, охранник открыл дверь в допросную, но сам остался снаружи.
Шон вошел, кивнул сидящей за столом Боунс, быстро оглядел помещение.
Он подозревал, что за ними могут наблюдать. Мало ли что, такое не исключено. Потому продолжал держаться как провинившаяся девица, которую тут уже все в лицо помнят из-за ее регулярных выходок.
- Я ж вам хотела помочь, - начал он, прямо с ходу, еще стоя у двери. И говорил не громко, но отчетливо, берег слух тех, кто мог сейчас за ними следить. – Я за вором погналась. Вижу – лезет. Лезет, гад из окна!. Ну, я шубу надела – и за ним. А что было делать? Но вот вы заметьте, мисс, его-то не задержали! Он так и поковылял себе дальше. А вдруг что украл? А я – честная девушка, насколько это возможно в моем положении. А меня – сюда. Выражалась, говорят, непотребно. Очень даже потребно! Что я ворью всякому стихи должна читать?

— Но здесь не так уж плохо, правда?.. Не бойся, нас никто не слушает. Садись.
И мисс Боунс едва уловимым движением пригласила его сесть. Ее спокойствие передалось Шону. Он сел напротив, озираясь по сторонам и поправляя свою шубу, стараясь придать себе наиболее приличный вид:
- Не так уж плохо? Собственно, да. От такого места ждешь куда худшего, - он не смог сдержать улыбку. - Если нам и правда еще и кофе принесут, станет даже уютно.
Но он сразу одернул себя, сознавая, что здесь, в допросной, оказался явно не просто так:
- Вам нужны какие-то сведения? Или у вас поручение ко мне? Только скажите…
Он знал, что мисс Боунс хорошая знакомая мистера Бэрка, у них какие-то совместные дела и они явно обмениваются информацией.
А она произнесла:
— Я хочу попросить тебя кое о чём. Это касается мистера Бэрка.
- Да, я сделаю все. Говорите.
— Ты должен передать ему, что в министерстве собираются обязать всех чистокровных сдать кровь на анализ. Министр хочет положить конец разговорам о преимуществе чистокровных волшебников над нечистокровными. Мистеру Бэрку стоит узнать об этом как можно раньше.
Шон кивнул:
- Как только я выйду отсюда, немедленно отправлюсь к нему и все передам.
Шон был рад. Вот шанс лишний раз угодить шефу, а он и не ждет. Он занят там своими делами и ни сном ни духом, а тут появляется Шон и приносит какую-то полезную весточку. В чем польза он не понял, он вообще не стал это даже анализировать. У этих магов оказалась такая сложная политика – черт их разберет, что у них тут к чему. Лучше себя этим не грузить. Запомнил, что передать – и ладно.
Он появится перед мистером Бэрком неожиданно и преподнесет ему нечто полезное, а проклятый Литрим будет в углу скрежетать зубами. Иногда Шону казалось, что это соперничество и ревность – какой-то пережиток детства. Другие переживают это все в школьные годы, но у Шона не было нормального детства и обычных школьных лет. Но ведь и Литрим, который был серьезнее, старше, авторитетнее и образованнее тоже, кажется, временами разделял это странное соперничество.
На мгновение эти картинки торжества над соперником пронеслись перед его внутренним взором… и тут Шон понял, что появится-то он перед шефом в довольно уморительном виде. И еще хорошо, если Литрим его вообще впустит внутрь в этих чулках и шубе. Может и с лестницы спустить.
Хотя оба они, и Бэрк, и Литрим, видели Шона в подобных нарядах не раз, но там была просто женская одежда, не белье. Да и в целом здешние представления о приличиях были еще похлеще маггловских. Тут вроде и одет обычно, и делаешь все, как полагается, а по итогу – хам.
Все эти мысли пролетели в его голове за несколько секунд.
И тут мисс Боунс произнесла:
— Скажи мне, Шон, что у тебя с магией? У тебя ведь есть способности, верно? Что ты умеешь? Я имею в виду как волшебник.
- С магией? – он моргнул, соображая, а потом расплылся в невольной улыбке. - Вот это, этот мой вид, это лучше любой магии. Никто меня не трогает, когда я в этом виде, вообще люди по большей части отворачиваются. Даже в голову особо не лезут. Ну, скажут что-нибудь обидное… но меня трудно обидеть. На самом деле, в женской одежде, особенно если служанкой одется, никто меня вообще не замечает. С ведром и тряпкой можно куда угодно зайти – все думают, что я там убираюсь. Если б не эти магические замки и прочие штучки, я б много куда влез!
Он на несколько секунд задумался:
- Вот бы еще научиться обманывать окружающих мыслями. Понимаете, о чем я? Не просто не давать им в мою голову залезть… Это у меня все равно не получается… Да и подозрительно… А чтоб они считывали те мои мысли, которые я позволю. Вот как-то так. Вот этого мне реально не хватает. А в остальном…
Он картинно развел руками:
- Против местных жителей применять магию опасно. Здесь все родились со способностями, да потом еще и учились. Я не могу понять, кто тут что умеет, какая магия вообще бывает. И не отличаю, какой противник более опасен, а какой не особо… Вам, наверное, кажется, что я трус? – он осекся и отвел глаза. – Это потому, что мне всю жизнь приходилось быть очень-очень осторожным. Я ведь был жонглером и воздушным гимнастом в цирке. Привык избегать риска, где это возможно. А вы думаете, я бы мог подучиться?

— Это сложно, Шон. Если ты столкнёшься — действительно столкнёшься с настоящим легилиментом, обмануть его навряд ли сможешь…
Шон ловил каждое слово и прикидывал, что он тут может, а что - вряд ли. Несмотря на склонность к самолюбованию, собственные силы он привык оценивать достаточно здраво. Цирковая акробатика – не та сфера, где можно безопасно предаваться иллюзиям о своей неуязвимости. Завышенную оценку реальность приземляет быстро и, нередко, фатально. За годы жизни в цирке он привык оценивать свои силы либо объективно, либо даже чуть ниже. Теперь он думал порой, что именно благодаря этому смог неплохо адаптироваться в магическом Лондоне.
А ведь здесь он часто чувствовал себя, будто глухонемой иностранец в стране с абсолютно незнакомыми обычаями. Точнее, с обычаями, которые в первый момент кажутся понятными, а в следующий момент становится ясно, что ты понял все не так.
Практически все жители здесь имели представление о магии, даже если сами подобными способностями не владели. Шон же вообще не представлял, что можно сделать с помощью магии. И чего сделать нельзя – тоже.
Относительно некоторых вещей он долго полагал, что они – не более чем легенда. Мгновенные перемещения на большие расстояния, например.
А вот способность магов к чтению мыслей, он, кажется, несколько преувеличивал. То есть, здесь не все и не постоянно читали его мысли. Что уже было очень хорошо. Но, если бы кто-то задался такой целью, то – вот – защититься будет совсем не просто. И слова мисс Боунс это лишний раз подтвердили.
-Я так и знал! – воскликнул он, сокрушенно мотая своими бигудями. – Конечно, все не бывает так просто, чтоб сказать заклинание какое – и все, и твои мысли никому не слышны. Жаль. Но все же немного закрыться, значит, можно? О! Спасибо вам! Что ж… хм…Постараюсь думать что-нибудь глупое, чтоб в моей голове копаться было неинтересно. Уверен, у меня получится. Даже, в общем-то, особо и напрягаться не придется. Иногда мне прям кажется, что я для этого рожден.
Шон тут шутил только чуть-чуть. Вся его предыдущая жизнь показывала, что при попытке что-нибудь точно просчитать и рационально воплотить, он непременно попадает впросак. А, если положиться на удачу, то порой везет.
Или только кажется, что везет…
Здесь, в магическом Лондоне, Шону время от времени казалось, что он будто во сне. Иногда так проходили мгновения, порой минуты. Он вдруг погружался в какой-то морок, и оттуда видел и слышал все, будто издалека. Он полагал, что в такие минуты становится случайной, непреднамеренной жертвой чьей-то магической ауры или заклинания. Ведь, возможно, магия людей, которые его окружают, может быть настолько сильной, что она будто отражается от предметов, как свет, и изливается вокруг. И иногда он оказывается в коконе такого света. Как под куполом в луче прожектора.
И он ощутил это прямо сейчас. В тот момент, когда мисс боунс произносила:
— Ты замечательный, талантливый, добрый, настоящий человек, достойный самого лучшего. Не забывай об этом...
Его окутало это волшебство. Луч прожектора теплый, как солнечный свет, выхватывает его, Шона, из холода. На огромной высоте. Но он в безопасности под этим светом… под этот голос…
На мгновение внутри что-то ёкнуло: какую же чудовищную власть эта девушка может получать над теми, кто просто слышит ее, просто находится рядом? Много ли наберется людей, которые не признаются, сидя здесь, напротив нее за этим столом? Не выложат все, о чем она ни спросит – просто ради того, чтобы она спрашивала. Вот так чуть склонив голову, улыбаясь одними глазами…
Многие ли смогут этому противостоять?...
Противостоять?
Зачем?
Это же счастье, это тепло. Это то, чего у тебя не было и нет и едва ли будет.
— У меня будет ещё просьба. Пока ты здесь — можешь присмотреть за одной девушкой? Скорее всего, ей придется ночевать в  камере. Я бы не хотела, чтобы она оказалась в дурной компании.
Он даже чуть вздрогнул, выходя из своего волшебного оцепенения, из состояния мухи в янтаре – будто оказался замурован в сладкой тягучей вечности… Но нет. Реальность – она вот.
И в этой реальности он сидит в кружевной комбинации, чулках и шубе – как был.. как выскочил из окна публичного дома.
Он чуть не сказал в ответ: «Всего лишь присмотреть?» Морок еще не рассеялся, нити волшебства, янтаря из света еще грели: «Всего лишь присмотреть? Но я украду, убью, умру, что прикажете…» Едва сдержался.
И вообще, может он это себе только что придумал, и никакой магии вообще не было. Просто кто ему говорил что-то подобное? Да никто. И мисс Боунс уж точно не околдовывала его, чтобы он кого-нибудь убил. Или умер.
-Конечно! – он стряхнул, наконец, с себя все эти чары, неизвестно, ею наведенные или им самим. – Конечно, пригляжу и в обиду не дам. И постараюсь сам не стать дурной компанией, хоть и выгляжу сегодня так…
И он не смог сдержать улыбку.